 Музыкальная критика«Идеальный муж» в МХТ: Праздник непослушанияОттолкнувшись от пьесы Уайльда «Идеальный муж», режиссер Константин Богомолов рассказал о звездах шансона, кремлевских тайнах и грядущей сочинской Олимпиаде Ведомости / Четверг 14 февраля 2013 Поначалу Богомолов намеревался написать на афише МХТ имени Чехова Wildetime, но к моменту премьеры название мутировало в более скромный вариант «Идеальный муж. Комедия». Прояви режиссер побольше педантизма, и зритель бы читал в программке что-нибудь вроде «Идеальный муж, или Портрет Дориана Грея, или Три сестры, или Чайка, или Фауст, или Ромео и Джульетта». Каждый из этих классических текстов присутствует в спектакле в соразмерных гомеопатических дозах, а собственно от «Идеального мужа» оставлены буквально рожки да ножки. Причем рожки принадлежат Мефистофелю (по совместительству отец Артемий), а ножки – трем гламурным чеховским сестрам и их дружку, педерасту по кличке Томми-Липучка. Львиная доля текста сочинена самим режиссером, а действие спектакля перенесено с лондонской Керзон-стрит в московские элитные жилые комплексы.
Начинается спектакль и вовсе в Кремле, где о родных русскому сердцу березках споет бывший киллер, а ныне звезда русского шансона под псевдонимом Лорд (Игорь Миркурбанов). Разделить триумф с бенефициантом пришли его папа с неподражаемой хмыреобразной фактурой (Александр Семчев), а также друзья – российский министр резиновых изделий Роберт Тернов (Алексей Кравченко) с супругой (Дарья Мороз). Благодаря пронырливости шантажистки миссис Чивли (Марина Зудина) зритель вскоре узнает, что министр сделал выбор в пользу мужской любви и, похоже, регулярно проводит испытания профильной для своего ведомства продукции в постели с Лордом.
В спектакле Богомолова есть все, чем жила страна в последние месяцы. Тут тебе и усыновленные сироты, и ханжи в поповских рясах, и ворюги-чиновники, увлеченно распиливающие бюджет сочинской Олимпиады, и их гламурные жены, испытывающие оргазм исключительно в момент поступления денег на лицевой счет. Ход режиссерской мысли ясен – намеревался честно поставить спектакль про британских лордов, но, применив пьесу Уайльда к отечественным реалиям, сообразил: место лордов у нас занято теми, кого приличней всего назвать «резиновыми изделиями».
Вот и получился трэш в чистом виде. Спектакль Богомолова вырос из остроумных и злободневных капустников, которые он с единомышленниками разыгрывает раз в год по случаю вручения премии СТД «Гвоздь сезона». Впрочем, «Идеальный муж. Комедия» хотя и в родстве с капустником, но все же им не является. Зрелище больше похоже на сатирическое музыкальное ревю, пользовавшееся популярностью в предвоенном СССР. Даже список высмеиваемых персонажей не претерпел с тех пор слишком больших перемен. Прошло 80 лет, а на московской сцене по-прежнему отпускают остроты про бюрократов, взяточников и попов.
Однако, начав бунтовать против тех презервативов, что правят страной, актеры вскоре решатся на восстание и против резины, которую на протяжении многих десятилетий тянут российские театры, исповедующие мхатовский реализм. Конечно, до провозглашения лозунга «Долой Путина и Чехова!» неслух Богомолов в своем задоре не доходит, но уж с риторическим восклицанием «Если не Чехов, то кто?» он точно соглашаться не намерен.
Классика приравнена к шансону. Чехов с «Тремя сестрами», Шекспир с «Ромео и Джульеттой», Майя Кристалинская с песенкой «А снег идет» – все они использованы режиссером как «духовные скрепы», нужные для того, чтобы злободневная сатира не распалась на части. Голосом Кристалинской поют близнецы-охранники в белесых париках, а чеховские сестры, наоборот, разговаривают голосами глупых блондинок из комедийного сериала «Одна за всех». Иногда кажется, что перед нами караоке особого сорта, когда можно хором исполнить не только знакомые песни, но и знакомые пьесы.
«Идеальный муж» не относится к вершинным свершениям Богомолова, но, похоже, это для него тот случай, когда «гражданином быть обязан». Думаю, Богомолов осознавал, что его спектакль, как всякое злободневное произведение, обречен на устаревание. Вряд ли «Идеальный муж» проживет больше года, оставшегося до Олимпиады, но в качестве праздника непослушания он практически идеален. |