Тексты | Авторы | Издания | Спектакли | Ассоциация |

КоммерсантЪ / Среда 07 февраля 1996

Постоянные посетители "Геликон-оперы", привыкшие к тому, что тамошняя "Кармен" начинается прямо с хабанеры, а "Пиковая Дама" идет вообще без хора, как и без второстепенных персонажей, вероятно, должны были испытать удивление: мастера этого театра нашли спонсора и поставили "Аиду" как "Аиду", полностью сохранив весь вердиевский текст и пожертвовав разве что танцами. Они доказали, что опера, традиционно считающаяся постановочным суперколоссом, вполне способна идти в зале на 200-300 мест, не будучи редуцирована до камерного варианта. Более того, тесное помещение создает даже некоторые преимущества -- и, прежде всего, для оркестровых tutti, приобретающих недостижимые в обычной театральной акустике плотность, звучность и вес.

Дирижер Кирилл Тихонов ведет оперу в правильных, точно определенных и безупречно выдержанных темпах, соответствующих подлинному характеру музыки Верди -- конечно, при этом публике приходится довольствоваться имеющимся в наличии материалом. В оркестре (занимающим пространство перед сценой взамен нескольких первых рядов) духовая часть заметно лучше струнной: так, если соло трубы в марше звучит вполне пристойно, то от солирующих контрабасов в сцене суда можно прийти в ужас. Хор средний (мужской лучше, чем женский). Что касается вокала, то лишь Наталья Загоринская (Аида) обладает голосом достаточной силы, чтобы выдерживать соревнование с оркестром. Оба баса (особенно опытный Леонид Зимненко, Рамфис), впрочем, тоже звучат довольно крепко. Но о принадлежности оперы Верди итальянской вокальной культуре свидетельствует лишь факт ее исполнения на языке оригинала.

На наш взгляд, это немаловажное обстоятельство не может перечеркнуть постановки в целом -- в конце концов, пели же когда-то "Аиду" в СССР, и неплохо. Да и музыка Верди обладает таким запасом качества, что даже в среднем исполнении звучит потрясающе. В спектакле есть и немало приятных черт: например, молодость большинства исполнителей и ощущение куража, свойственное молодому коллективу, отважно берущемуся за пока не выполнимую задачу.

Итак, постановщики спектакля были безусловно правы в том, что шедевр Верди можно показать публике без слонов, массовых шествий и звезд мирового уровня. Хуже другое -- у них были кое-какие идеи. Например, такая: "Древний Египет -- это обобщенный образ тоталитаризма". Тоталитарное государство подавляет и перемалывает прекрасное чувство любви между египетским полководцем и плененной эфиопской принцессой. Ничего подобного у Верди, конечно, нет: его драма строится на конфликте высоких мотивов, входящих в противоречие друг с другом, и ценности патриотизма, военного долга и верности богам здесь не умалены оттого, что им противостоит любовь главных героев. Режиссеру Дмитрию Бертману его истолкование кажется более актуальным. Пусть так -- но воплощает он его с помощью образов, блещущих золотыми и черными тонами, но никак не новизной мысли. Шлемы тоталитарных жрецов украшают волчьи головы; египетские мотивы сочетаются с униформами чернорубашечников (выполнены костюмы хорошо), символикой, шагом и жестами а-ля Третий рейх. К этому добавляются хлысты, ошейники и прочие атрибуты сексуального садизма, без которого нашему доверчивому воображению уже и фашизм не фашизм. Все сцены, где этого много, гибнут безнадежно. К сожалению, это весь первый и весь четвертый акт, а также первая картина второго. Остается вторая картина второго и третье -- вот они-то и получились.

Удалась, как ни странно, именно сцена на площади в Фивах, где должны быть слоны и толпы. Вместо них в самый торжественный момент на сцене появляется детсадовская группа -- и откуда при тоталитаризме берутся такие прелестные неловкие крошки? Потом вывозят стоячий саркофаг, из которого достают живого фараона -- и он тут же запевает басом. В такие моменты здоровая дурь побеждает на сцене больную. Концепцию побеждает сам жанр оперы, вырывающийся наружу во всей своей нелепой, балаганной, ходульной и жизнеутверждающей красе. То же ощущение подлинности жанра не покидает сцену и в третьем акте, где фашисты до времени прячутся, а Аида с папой и возлюбленным разыгрывают настоящие оперные страсти. Не случайно именно в этих двух дуэтах Наталье Загоринской и актерски, и вокально по-настоящему удались целые крупные эпизоды. Ради них и стоит сходить в театр "Геликон-опера", чтобы посмотреть оперу Джузеппе Верди "Аида".