Тексты | Авторы | Издания | Спектакли | Ассоциация |

Известия / Четверг 01 июля 1999

Фестиваль Валерия Гергиева заканчивается сегодня -- премьерой оперы Вагнера "Лоэнгрин". О ней мы доложим читателю позже, пока же отметим, что, заслуженно претендуя на мировой уровень, Мариинский театр показал на фестивале лучшее, что способно предъявить на сегодняшний день отечественное оперное искусство. В этом году среди певцов нет гостей-звезд, зато в дни фестиваля к нынешнему боевому составу труппы присоединяются мариинские певцы, теперь больше поющие в Нью-Йорке или Вене, чем на родной сцене. Русский вокальный товар предстает впечатляющей выставкой, обеспечивая марку Мариинке, а также спонсирующей фестиваль компании "Филипс".

Стоит назвать основные вокальные удачи, хотя бы они и соседствовали с неуспехами. Василий Герелло превратился в элегантного вердиевского баритона, что доказал в "Дон Карлосе" и, кроме арии, в "Силе судьбы", но был бледен в "Пиковой даме" Чайковского. Бас Сергей Алексашкин был прекрасен в роли жреца в "Аиде", а в "Дон Карлосе" легко оттеснил на второй план самого Паату Бурчуладзе -- зато неважно провел "Силу судьбы". Галина Горчакова огорчила в "Пиковой даме", но в "Силе судьбы" блеснула. "Свадьбу Фигаро" украсил легкий голос и игривый шарм Анны Нетребко. Ольга Бородина строго, но темпераментно спела Эболи в "Дон Карлосе", досадно не справившись с верхами. Гегам Григорян временами демонстрировал пластичный итальянский звук, особенно в "Силе судьбы", когда пел лежа на носилках, а иногда пропадал и комкал партию. К сожалению, очень средний Герман получился у Владимира Галузина в "Пиковой даме". Нигде не подвели Николай Путилин и Геннадий Беззубенков.

При всех скидках на жару, забыть о которой отнюдь не помогают тяжелые оперные костюмы, результат не рассыпается на части. Музыкальным подтверждением тому служат ансамбли, ладно звучащие и у Верди, и у Моцарта, и у Прокофьева. Валерий Гергиев на этом фестивале не допустил ни одного провала -- его уровень колеблется от высот утонченно сработанного экспрессионизма "Пиковой дамы" до ремесленной середины профессионально сколоченного "Дон Карлоса". Однако теперь в театре есть и второй превосходный дирижер: Джанандреа Нозеда с упоением и со знанием дела обучает труппу итальянскому стилю -- будь то "Свадьба Фигаро" Моцарта или "Сила судьбы" Верди. Самым вольным компонентом труппы является хор, позволяющий себе разъезжаться в стороны и вступать, как в "Пиковой даме", по собственному усмотрению.

В области оперных постановок Мариинский театр обозначил на фестивале две стратегические линии. Одна -- музейно-историческая, и самым красивым ее проявлением была "Сила судьбы" в исторических декорациях Андреаса Роллера 1862 года. Вместе с тем режиссура Элайджи Мошинского во многом портит раритетный облик оперы ненужной хоровой суетой. Гораздо гармоничнее "Аида": режиссер Алексей Степанюк принял эстетику декораций Петра Шильдкнехта, лишь поддержав очевидными разводками величественный египетский стиль сталинских времен (откуда, правда, взялся кирпич, повешенный над гробницей?).

Вторая линия -- расчет на современное театральное мышление. Но в "Дон Карлосе" образ спектакля тоже определяет художник, а не режиссер. Только сценография Теймураза Мурванидзе, к сожалению, если и блещет, то лишь как связка ключей, увеличенная до размеров сцены, -- постановщику Юрию Александрову осталось функционально развести в ней певцов. Тот же Александров поставил в сезоне еще два спектакля. Лучшим вышла "Свадьба Фигаро", где спокойная, без претензий сценография Вячеслава Окунева дала режиссеру повод сочинить мило-традиционные мизансцены, -- в отличие от постапокалиптического "Семена Котко", где металлолом сценографа Семена Пастуха мозолит глаз и не провоцирует постановщика ни на что, кроме амбициозных попыток создавать концептуальный театр по просроченной европейской моде.

Еще одна премьера сезона -- "Пиковая дама", поставленная Александром Галибиным и оформленная Александром Орловым, -- также оправдалась скорее по части оформления, нежели режиссуры. Основная находка -- легкие и музыкально движущиеся занавеси, проекции, тени, вкрапления условно-масочного театра, три загадочные фигуры, обозначающие три карты, и пиковая дама собственной персоной. Однако режиссерски продумана и сделана только лишь линия взаимоотношений между Графиней и Германом; в остальном спектакль не решен и изобилует скучными пустотами. Возможно, сегодняшний "Лоэнгрин" разубедит нас в том, что театральным стратегиям Валерия Гергиева пока далеко до его же музыкальных побед.

Подпись под фотографией:

Галина Горчакова в исторических декорациях "Силы судьбы"