 Музыкальная критикаПеснь вентилятораКристоф Марталер воспел интровертность, идеализм и нелепостьВедомости / Четверг 23 августа 2007 ЗАЛЬЦБУРГ — Новая постановка Кристофа Марталера, совместная продукция двух серьезных европейских культурных институций — Зальцбургского фестиваля и Рурской триеннале, называется Sauser aus Italien. Eine Urheberei. В переводе это означает что-то вроде «Шумовик из Италии. Одна инициатива». На самом деле все прозрачно: речь идет о музыке загадочного итальянского композитора Джачинто Шелси.Кристоф Марталер, его актеры, а также музыканты известного ансамбля современной музыки Klangforfum Wien, которых режиссер превратил в персонажей своего театра, встретились для того, чтобы сделать из произведений Шелси некую театральную историю — действие с персонажами, драматургией и особым визуальным кодом. То есть, с одной стороны, чтобы все перевернуть с ног на голову, показав звуковые фокусы как кинетические, а с другой стороны, прийти к сути: ради чего Шелси извлекал из инструментов эти странные звуки? Ради этого и затеяна игра, имеющая еще одно название — «Континент Шелси». Несколько человек сидят за столами, молча поглощая пищу. Их объединяет это пространство и этот ритуал, но каждый — сам по себе, воплощая определенный человеческий тип. Женщины — красотка, беременная, дурочка, мать. Мужчины — пожилой бесформенный очкарик, погруженный в газету, и потрепанный педант с другой манией — интересом к нижнему белью преимущественно большого размера. Какими бы разными все эти существа ни были, объединяет их несколько базовых свойств: интровертность, идеализм и нелепость. Их существование кажется лишенным логики и смысла: они ждут чего-то, вступая во взаимодействие с предметами, интерьером, звуками — с любыми проявлениями физической реальности. Ритм этого повествования таков, что внимание сразу концентрируется на подробностях, а очевидная абсурдность предлагаемых обстоятельств воспринимается как данность: этот мир таков. Не марталеровский мир, а мир вообще. Он состоит из множества параллельных, самых обыденных действий, которые со стороны выглядят смешными, бессмысленными, глупыми и странными. Но для тех, кто их совершает, они являются ритуалом, в котором, возможно, воплотился истинный, а не прагматичный смысл жизни — подчинение высшему порядку. Руководит этими людьми — даже если они ничего не делают или вдруг зависают в пространстве посреди начатого действия — неосознанное движение к трансу. Все они мечтатели, для которых воображение перевешивает реальность. Музыка помогает проявить их сущность, сделать желаемое осязаемым. Собственно, Марталер предлагает следующее: всмотреться в самые обычные проявления жизни, чтобы расслышать что-то главное. Пианист извлекает из рояля один звук. Пауза. Два звука — диссонирующий интервал. Пауза. Мы слышим работу музыкальной механики. В этот момент красотка в розовом платье начинает сосредоточенно и громко жевать что-то твердое — мы слышим работу человеческой механики. Это пример диалога, показательного для этого спектакля. Или трио: труба, растение и вентилятор. В одном из проемов опустевшего пространства появляется музыкант. На каждую фразу его музыкального соло отвечает стоящий внизу на столе вентилятор, превратившийся в живое существо: его голова поворачивается, овевая стоящее рядом комнатное растение в горшке, листва которого приветливо шелестит в ответ. Это трио — маленькое волшебство, подобное множеству, из которых складывается вся наша реальность. Трудно представить более содержательный жест, взятый из самого элементарного. НЕ АВТОР, А ПОСРЕДНИК Композитор Джачинто Шелси (1905-1988) привил ростки додекафонии (12-тоновая техника, крестным отцом которой был австрийский композитор Арнольд Шёнберг) к итальянскому звуковому материку. Пережив в 1940-е гг. религиозный кризис, он пришел к радикальной — с точки зрения авторского творчества — позиции: музыка — это общение с трансцендентной реальностью, композитор — посредник между этой реальностью и слушателем, а само понятие авторства не имеет смысла, так как главное в творчестве — импровизация. |