 Музыкальная критикаСоблазнительное кощунствоМорис Бежар для России больше чем просто хореограф — неудивительно, что в преддверии юбилея он везет в Москву целую коллекцию своих работВедомости-Пятница / Пятница 27 октября 2006 Культовый хореограф XX века Морис Бежар в преддверии своего 80-летия объезжает «места боевой славы». Россия — редкий случай — втиснулась в рамки этого турне. Москва занимает в судьбе французского классика особое место: в советское время его здесь боготворили, для отечественных балетоманов спектакли Бежара были настоящей революцией — в это условное искусство он привносил, казалось, саму жизнь. В отличие от европейских городов, где Bejart Ballet Lausanne показывает постановки последних лет, на сцене Концертного зала им. Чайковского пойдет ретроспективная программа. Впрочем, и для России припасена новинка — Бежар продемонстрирует «Искусство быть дедушкой»: подобрав фрагменты из опер Верди, Пуччини и Рихарда Штрауса, он скрестил их с музыкой одного из своих любимцев Юга Ле Бара и с добродушием убеленного сединами мэтра разрешил проявить хореографическую фантазию собственным танцовщикам. Этот спектакль позволит оценить пластический и актерский плюрализм, который Бежар прививает студентам своей лозаннской школы: его танцовщики выдрессированы на философии, пении, йоге и разнообразных формах танца. Однако хорошее образование еще не является залогом хореографического дара — дара, который так очевиден в постановке Бежара «Вена, Вена» 25-летней давности. Этот спектакль далек от того революционного пафоса, благодаря которому хореограф был признан главным возмутителем спокойствия в мире нестареющих лебедей на пуантах: «Вена, Вена» — дань восхищения балетного классика классикам музыкальным, любимым им композиторам венской школы — от Моцарта до Шенберга. Оценить же подлинный масштаб Бежара можно по одному из его шедевров — спектаклю 1970 года «Быть может, это смерть». Это одна из тех постановок, которые в свое время позволили труппе Бежара выбрать для себя громкое название «Балет XX века»: в ней не осталось ничего от пластиковой балетной красоты, только ужас человека перед окружающим миром. Для своих спектаклей хореограф выработал новую метафоричность — метафоричность плаката. В то время, когда его соотечественник и старший коллега Ролан Пети лишь осторожно трансформировал изящные классические позы, собирая узкий круг эстетов-любителей в крошечных парижских театриках, Бежар заменил их пластическими знаками, экспрессия которых одинаково легко считывалась как европейцами, так и африканцами, и — единственный в балетном мире — начал выступать на стадионах. В Советский Союз Бежара впервые допустили лишь в 1978 году, когда отечественные революционеры отстаивали себя, до бесконечности перетолковывая на новый лад постановки Петипа столетней давности. Его открытость и откровенность, непочтительность по отношению к теням ушедших предков в глазах наших балетоманов выглядели безумно притягательным кощунством. Бежар стал вторым после Баланчина глобальным поражением русского балета, развенчавшим миф о нашем хореографическом первенстве, — поражением, от которого мы не можем оправиться до сих пор. И хотя великие триумфы хореографа остались в далеком прошлом, в России его по-прежнему встречают стоя: никого, даже отдаленно способного стать нашим местным Бежаром, в отечественном балете до сих пор не родилось. 5-7 ноября, Bejart Collection, Концертный зал им. Чайковского, Триумфальная пл., 4/31, тел. 299 36 81 |