 Музыкальная критикаНе наша маркаНа театральной сцене чужие были важнее своихВедомости / Четверг 30 декабря 2004 Театральное время, как все привыкли, измеряется сезонами, но если считать промежуточный новогодний финиш, то 2004 г. придется вспоминать не столько по премьерам, сколько по гастролям. А в балете — по работам знаменитых иностранцев.Почти все самое принципиальное на московской сцене-2004 было привозным. Начало года — юбилейная программа «Золотой маски» с грандиозной шекспировской трилогией Эймунтаса Някрошюса. Финал — фестиваль NET, на редкость удачный и важный путеводитель по сегодняшней театральной Европе. Из других больших событий: весной — спектакль Саши Вальц, показавшей высший класс нового немецкого танцтеатра; летом — небывало масштабные московские гастроли МДТ Льва Додина, зимой — счастливая встреча со спектаклем легендарной Пины Бауш. Очень хочется, продолжить, но пока — стоп. Надо вспомнить еще и о том, что в 2004 г. на проектную мощность вышел Московский художественный театр. Десяток с лишним премьер (с учетом фактического мхатовского филиала — студии п/р Табакова), среди них несколько — отменного качества, о чем вполне объективно оповещают номинации «Золотой маски — 2005». Олег Табаков выбросил из названия театра слово «академический», но взамен вернул МХТ статус главной драматической сцены Москвы. Кроме того, в 2004 г. до театров дошла реформа бюджетной сферы. Известия о проекте Минэкономразвития вызвали среди театральной общественности страшную панику: речь зашла буквально о том, что гибнет национальное достояние — русский репертуарный театр. Между тем в российском кино, пережившем похожую реформу несколько лет назад, именно смена экономической модели привела к развитию института продюсерства и обеспечила подъем сначала кинопроката, а следом и производства. Гастроли, конечно, не кинопрокат, но по ним видно, что в российский театр приходят умеющие эффективно работать продюсеры. И нужна ли реформа, надо спрашивать в том числе у них. Несправедливо было бы забыть лучшие московские премьеры года. «Скрипка Ротшильда» Камы Гинкаса, «Когда я умирала» Миндаугаса Карбаускиса, «Повесть о прямостоящем человеке» Бориса Юхананова, «Песнь двадцать третья» Анатолия Васильева. Можно вспомнить что-то еще, и все-таки — стоп. В балете жизнь по-прежнему кипит лишь в двух-трех из сотни российских театров. Большой расстался с имиджем самого консервативного отечественного театра и занялся поиском новых имен. Алексей Ратманский, занявший пост худрука балета, азартно усложнил задачу: он стремится доказать, что отсутствие в России молодых и оригинально мыслящих хореографов — это миф. «Магриттомания» Юрия Посохова и новая редакция собственной «Леи» стали веским аргументом. Но с особенным нетерпением в Москве ожидался визит Джона Ноймайера. Знаменитый хореограф предложил Большому свой классический «Сон в летнюю ночь» и заставил труппу осваивать непривычную систему балетного мышления. Наконец, в Мариинском театре после многолетних уговоров и переговоров появился Уильям Форсайт. В Петербурге Форсайт придумал своему легендарному балету In the Middle… новое название — «Там, где висят золотые вишни», и добавил еще два спектакля — Steptext и «Головокружительное упоение точностью». Соединение томных мариинских прим с немыслимыми темпами и изломами Форсайта придало новую энергию русскому балету: после этой премьеры невозможно всерьез настаивать на его особом пути. Противникам глобализации придется смириться с тем, что в балете она дает прекрасные результаты. |