 Музыкальная критика«До Авроры я еще не доросла»В открывшем балетную афишу «Золотой маски» мариинском спектакле модного хореографа Алексея Ратманского настоящим событием стала последняя миниатюра — «Средний дуэт» на музыку из «Средней симфонии» мизантр...Ведомости / Понедельник 20 марта 2000 В открывшем балетную афишу «Золотой маски» мариинском спектакле модного хореографа Алексея Ратманского настоящим событием стала последняя миниатюра — «Средний дуэт» на музыку из «Средней симфонии» мизантропического петербургского композитора Юрия Ханина (в программке обозначенного как Ю.Ханон). Во многом — благодаря первой исполнительнице женской партии Дарье Павленко. В табели о рангах Мариинского театра Павленко числится артисткой кордебалета. Но времени скучать в массе 32 лебедей у нее нет. В репертуаре танцовщицы — Прелюд, Мазурка и Седьмой вальс в «Шопениане», Фея Сирени и Принцесса Флорина в «Спящей красавице», Мария в «Бахчисарайском фонтане» и еще несколько заметных партий. На этой неделе она дебютирует в роли Одетты-Одилии в мариинской постановке «Лебединого озера». — В театре вашему поколению дан карт-бланш. Это облегчает жизнь? — Сейчас у нас нет балерин среднего поколения. Поэтому ставка делается на девочек. Это очень тяжело, потому что сначала ты сама себе устанавливаешь планку, а потом все ждут от тебя все более и более высокого уровня. — Почему для «Среднего дуэта» выбрали именно вас? — С этим была целая история. Обычно у нас на репетиции нового спектакля вызываются сразу все солисты, а потом остаются те, у кого лучше получается. Но так сложилось, что «Средний дуэт» репетировали только Жанна Аюпова с Исломом Баймурадовым. Второго состава не было. Тогда меня попросили зайти на репетицию. А я именно в то время готовила Гамзатти, это забирало все силы — она очень сложно давалась. Поэтому на репетицию к Ратманскому я первый раз пришла за две недели до премьеры. Он встретил меня очень скептически. Главным было разобраться с порядком движений — казалось, я никогда его не выучу. Это был кошмар! На генеральной мы со Славой Самодуровым даже остановились — сбились и не могли вспомнить, что дальше. Костюм я увидела прямо перед спектаклем. Но желание станцевать этот балет было очень велико, хотя мне сложно объяснить смысл этих бесконечно повторяющихся одних и тех же движений. Когда танцую его, во мне оживает что-то неведомое мне самой. Вообще, когда в меня не верят, это подстегивает, я хочу доказать, что смогу. Но чем больше меня заставляют, тем сильнее сопротивляюсь. — С Ратманским было сложно работать? — Наоборот, очень приятно. Он очень деликатный, тактичный. И сразу было видно, что ему с нами интересно. Репетиции шли каждый день до 10 вечера, я приходила домой без сил — но это было здорово! — Кто еще из современных хореографов вас привлекает? — Форсайт, Килиан, Ноймайер. Надеюсь, что когда-нибудь станцую их спектакли. Но это зависит не от меня. Наш театр — музей классики. Хотя, мне кажется, при этом нужно пробовать танцевать и современную хореографию. Жаль, что в нашем репертуаре нет спектаклей советской классики, «Шурале» и «Спартака» Якобсона, к примеру. Не идут ни «Каменный цветок», ни «Легенда о любви» Григоровича… — Вашего педагога Габриэлу Комлеву считают бескомпромиссной академисткой. Вам сложно было найти с ней общий язык? — Учась в школе, мы ходили на все спектакли, нам абсолютно все нравилось. Когда балерина делала 32 фуэте, задирала высоко ноги, была буря восторга. И мы занимались растяжкой, какими-то акробатическими вещами. Сейчас обращаешь внимание совершенно на другое! Для меня в первую очередь важны не технические вещи, потому что балет — не только техника. — Даша, а в детстве балет был вашим собственным выбором? — Выбора не было абсолютно никакого. Мне безумно нравилось танцевать, и я целенаправленно шла к своей профессии. Не помню, чтобы мне хотелось быть врачом, учителем или кемто еще. Моя старшая сестра Надя танцевала. И я во всем хотела быть, как она. С четырех лет начались бесконечные кружки в домах пионеров. Потом поступала в Московское училище (я москвичка), но меня, как до этого и Надю, не приняли. Тогда я — опять вслед за ней — поехала в Петербург. — Весной, когда Мариинка готовила премьеру реконструированной «Спящей красавицы», все очень ждали вашего дебюта в партии Авроры. — Я даже стояла в афише летом во время гастролей в Нью-Йорке. В октябре мне снова предложили станцевать спектакль. Но я отказалась — до Авроры я еще не доросла. — А бывает, что идти на репетицию не хочется? — У меня бывает. Честно говоря, я не фанат — не могу все время думать только о балете. Когда выхожу из театра, мне надо отдохнуть, поговорить о чем-то другом. Очень люблю гулять по Петербургу. Просто идти по улицам. Иногда взгляну в какое-нибудь окно и думаю: когда же у меня будет собственный дом! Я живу в театральном общежитии, и мечта о своей квартире не покидает меня ни на день. — Некоторые балерины любят смену ритмов и ходят после спектакля на дискотеку. А вы? — Сразу после спектакля чувствуешь огромный подъем, возбуждение никакой усталости. А через какое-то время уже не можешь шевельнуть рукой. Ляжешь — не спится. Так что дискотека не для меня. Современные русские композиторы: Юрий Ханин |