 Музыкальная критикаВладимир Юровский провел цикл «Истории с оркестром»Героем историй стал Прометей и его ближайшее окружение Ведомости / Понедельник 16 июня 2014 Вот уже второй год подряд молодой шеф Госоркестра проводит в Зале Чайковского трехдневный фестиваль, на котором не только дирижирует, но и рассказывает, восхищая эрудицией и ораторским талантом. На этот раз цикл носил подзаголовок «Похитители огня»: все три дня заняли сочинения разных веков, посвященные Прометею и его ближайшему мифологическому окружению. Лишний час в каждом концерте занимали чтения: в изобретательно подобранном репертуаре музыке Габриэля Форе вторили стихи Георгия Иванова, Листу сопутствовал Шелли, английская певица Эллисон Белл мерялась искусством с русской актрисой Чулпан Хаматовой, за должность протагониста бились баритон Борис Пинхасович и актер Александр Филиппенко, а комментарий дирижера Юровского приближался по обстоятельности к статье философа Лосева, помещенной в буклете. Музыка затекала в промежутки между монологами и мемуарами как клей между половиц — но все же и ее было отрадно много: оркестровой, хоровой, вокальной. Балет Бетховена «Творение Прометея» и его же «Героическая симфония» образовали арку: там и там оркестр играл сухо, напористо и слаженно (разве что однажды фаготист поторопил события); музыку балета сопровождала иллюстративная пантомима Марины Тенорио, силившаяся развеять идеализм античного героя в отношении сотворенного им человечества. Другое дело — ритуальное действо Карла Орфа «Прометей»: из его шести сцен сыграли три (полная версия ожидается на фестивале «Другое пространство»). Высокомерное, лишенное музыкальной драматургии произведение далось публике нелегко, но те, кто не бросился в бегство, оценили достоинство статики, скупость эффектов, экзотический состав инструментов (15 ударников, 4 арфы, 4 банджо и ни одной скрипки), а также экстремальный артистический размах, с которым пропела и продекламировала партию Ио певица Екатерина Кичигина. Осознанный компромисс состоял в том, что текст Эсхила прозвучал в русском переводе Юрия Димитрина, отчего объективный контекст сместился в сторону советской фольклорной волны 1960-х, и Орф начинал временами звучать как Свиридов или Щедрин. Великолепными редкостями в программе фестиваля оказались не только «Лулу-сюита» Берга, но и анекдотическая «Свадьба Прометея» Сен-Санса, серьезные «Прометеи» Форе, Листа и Танеева. «Прометей» Скрябина редкостью не назовешь, но в исполнениях этой партитуры нечасто встречаются: а) задуманная автором партия света; б) безошибочная игра первого трубача — на фестивале же Юровского счастливо соседствовало то и другое. |