 Музыкальная критика«Кавалер розы» - стратегический успех Зальцбургского фестиваляЕго главное настроение — томительная ностальгия по канувшему в лету прекрасному миру Ведомости / Пятница 15 августа 2014 Роскошный, истекающий сливочной нежностью оркестр Венских филармоников, послушный изящным рукам Франца Вельзер-Мёста; подернутые жемчужной дымкой виды Пратера; украшенный тонкими филировками и великолепными чувственными обертонами голос Крассимиры Стояновой — Маршальши. Вот три драгоценности, ради которых стоит посмотреть новую постановку «Кавалера розы» в Зальцбурге. Томительная ностальгия по канувшему в Лету прекрасному миру — главное настроение спектакля, поставленного Гарри Купфером и оформленного Хансом Шавернохом. Он мог бы показаться обыкновенным — но он особенный. По доверительно-интимной интонации; по любовно выписанным деталям интерьера; по благородной простоте костюмов. Для Вены «Кавалер розы» Рихарда Штрауса — больше, чем опера. Это квинтэссенция души города; его символ веры, воспевающий венский образ жизни. Наверное, поэтому история о заурядном адюльтере стареющей дамы с семнадцатилетним юнцом, который покидает ее ради молоденькой девушки, вызывает в Вене, да и в Зальцбурге, такой искренний душевный отклик. Дело не в самой истории; дело в интонации, с которой история рассказывается. Хуго фон Гофмансталь и Рихард Штраус создали шедевр, в котором отразилась философия Вены — города, в котором люди не просто живут, но гедонистически наслаждаются жизнью. Ощущение жизни как праздника, замешенное на стихии венского вальса, цветет в каждой сцене; даже в эпизоде прощания Маршальши и юного графа Октавиана, полного светлой печали. Эта сцена стала подлинным триумфом Стояновой и, пожалуй, самой пронзительной во всем спектакле. Благородная дама, промолвив все мудрые напутственные слова бывшему возлюбленному, на фоне светлеющего рассветного неба и деревьев, подернутых волокнистым туманом, усаживается в поданный слугой-индусом белый «роллс-ройс» на пару с подоспевшим папашей Фаниналем (Адриан Эрёд) — и гордо отбывает навстречу новым отношениям. Последний «кадр» — влюбленный в нее смуглокожий слуга в белом кителе проворно подбирает забытый Маршальшей платок и, мечтательно прислонившись к дверной притолоке, подносит его к губам. Ничто в спектакле не режет ухо или глаз. Даже смачные комические сценки третьего акта с переодеваниями и шаловливыми розыгрышами незадачливого волокиты Барона Окса (его партию довольно живо и умно провел дебютант фестиваля, бас из Нижней Австрии Гюнтер Гроссбёк, которого местная пресса уже окрестила «фавном») из общей тональности спектакля не выбивались. Панорамные виды Вены, с куполами, скульптурными фризами фасадов, мраморными колоннами, интерьеры дворцов и парковые ландшафты открываются во всю ширь громадной сцены Фестшпильхауса. По своим габаритам монохромные картины, казалось бы, должны противоречить утонченной камерности музыки. Но эффект оказывается обратным; огромность сцены скрадывается изумительной красоты фотокартинами. Простор выглядит естественно — как естествен простор и высь дворцовых залов. Например, в сцене сватовства во втором акте, когда юный граф Октавиан (великолепная Софи Кох своим сочным и ярким сопрано порой даже затмевала Стоянову) в бело-серебристом камзоле приносит Софи (Мойка Эрдман) серебряную розу, сразу узнается величественная лестница Музея изящных искусств в Вене. Комедия положений то и дело прорывает тончайшую ткань лиризма, и эта игра контрастов делает оперное повествование пульсирующим, многомерным. На спектакле легко дышится: пять часов любовных излияний, признаний, но и суматохи, и шутовства пролетают совершенно незаметно. Нынешним летом в Зальцбурге «Кавалер розы» просто лидер продаж. Новый спектакль по праву можно считать не просто удачей — стратегической победой уходящего интенданта. Как могла прийти в голову мысль впрячь в одну телегу Гарри Купфера с его гэдээровским прошлым, знатного ниспровергателя оперных штампов, демократа и бунтаря, благословленного самим Фельзенштейном и отлично выучившегося изъясняться на сцене эзоповым языком, — и рафинированнейшего, утонченнейшего венского аристократа Вельзер-Мёста. Но, как бы то ни было, их странный тандем оказался удачным: новый «Кавалер» стал истинным торжеством высокого вкуса. Зальцбург |