 Музыкальная критикаКуда переехал, не помнюЛеонид Десятников поставил под сомнение мировую географиюВедомости / Среда 10 января 2007 Фестиваль “Возвращение” 10 лет назад начинался как студенческая забава: группа молодых музыкантов, разъехавшаяся в непутевые годы перестройки кто куда, решила регулярно собираться на родине, чтобы выступать единым фронтом. Профессиональный подход к делу был очень солиден, а в атмосфере ходила веселая дурь. Сегодня отцы фестиваля повзрослели, но не критически — они все те же молодые, пусть кто-то с лысинкой или с брюшком, а к ним прирос еще целый парк коллег-иностранцев и кустарник отечественных растущих талантов. В принципах фестиваля столько же серьезности, сколько задору. Например, все сочинения должны быть прежде на фестивале “Возвращение” не играны. За годы переиграли много первоклассной музыки. Еще, казалось бы, много осталось? На практике же репертуар истощается, поскольку одновременно надо соблюдать и другой принцип: каждую программу должна объединять литературная тема, и все сочинения обязаны каким-то боком к ней относиться. Концерт — открытие фестиваля прошел по всем правилам, а посвящен он был титульной теме фестиваля, расширенной до триады: “Прощание — Разлука — Возвращение”. Местами получилось очень мило: кто знал, что две маримбы могут звучать как тихий и торжественный хор? Это продемонстрировали Андрей Винницкий и Денис Петрунин, с чувством сыгравшие Departure (“Отъезд”) бельгийского ударника и композитора Эммануэля Сежурне. Отыскалась и не потраченная в прежние годы классика: ноктюрн Глинки “Разлука”, во всеоружии зрелого мастерства сыгранная виолончелистом Борисом Андриановым и пианисткой Екатериной Апекишевой. Однако в целом программа выглядела казусным набором номеров: рядом стояли произведения разных стилей и эпох, музыкально друг с другом никак не корреспондирующие, старые и новые, попсовые и серьезные. К последним можно отнести Камерную музыку для струнного трио Ильи Гофмана, чистосердечно выдержанную в традициях нововенской школы — появление вещи в разделе “Разлука” объяснялось тем, что автор, постоянный участник фестиваля и известный альтист, написал ее в следственном изоляторе “Матросская Тишина”. Между тем пестрое чередование опусов на исходе третьего отделения привело-таки к главному — премьере пьесы Леонида Десятникова “Возвращение”, имевшей заслуженно шумный успех. Автор избегал комментировать свое сочинение до премьеры, не имели права делать этого и исполнители. Причина тайны не была ясна первые семь минут, что звучала музыка. Мы слушали Десятникова, очень красивого, экспрессивного, более сложного по гармониям, чем обычно, но все же похожего на самого себя, в особенности на музыку из кинофильма “Москва”. Возвращение в Москву? В лучшем случае это оказалось ложным географическим ходом, да и то для чрезмерно посвященных. Звучала музыка, которая явно говорила о русском вообще. Истовые заклички гобоя и кларнета (Дмитрий Булгаков и Томас Линдхорст) напоминали о жалейках. Сочетание духовых со струнными (квартет в составе Романа Минца, Александра Ситковецкого, Максима Рысанова и Кристины Блаумане) ассоциировалось со Стравинским периода “Истории солдата”. История скитаний, поход в Европу с котомкой русских мотивов за плечами? Объяснение все-таки не склеивалось. Но на восьмой минуте вдруг невесть откуда зазвучали какие-то духовые инструменты, при том что находившиеся на сцене гобой и кларнет как раз взяли паузу. Тут-то и оказалось, что Роман Минц сидит в одном ботинке, а пальцем ноги, не отрываясь от скрипки, он управляется с ноутбуком. Новый пласт музыки полился из динамиков и оказался японской ритуальной музыкой гагаку. С ритуальным усердием интернациональный состав музыкантов на сцене слился с древними японцами в компьютере, и на весьма громкой ноте все вскоре и закончилось. Десятников так подшучивает над нами уже не в первый раз. В 1990 г., получив в Ленинграде собственную квартиру, он написал “Вариации на обретение жилища”. В их основе лежала тема Гайдна, но звучала она наподобие индийской раги. Тогда-то мы и заподозрили, что Десятников только по прописке ленинградец, а дом его творческой души находится там, где он сам себе закажет. На рассеянного с улицы Бассейной композитор уж точно не похож — он владеет ситуацией, и мы у него под контролем. Сегодня выяснилось, что мы возвратились в Японию. А где мы тогда были раньше? Бывало, напишешь письмо кому-нибудь из знакомых музыкантов, получаешь ответ: Privet, I na gastrolakh v Japonii… Русская классическая музыка давно вся в Японии, но почему это называется возвращением? По музыкальной же сути “Возвращение” Десятникова статично, как статична традиционная и фольклорная музыка разных народов, будь то русская или японская. Более того, все сочинение, как выяснилось задним числом, — вариации на разные сегменты японской темы, прозвучавшей в конце, только они умело маскировались под русские. Наивная идея всемирной общности культур и припадения к экуменическим богам с Десятниковым не вяжется. Его новый опус — кунштюк искушенного модерниста. Сама идея путешествия, возвращения и, хуже того, пространства оказалась у него мистифицированной. Герой рассказа Набокова “Посещение музея” в свое время старался выбраться из музея в далеком французском городе. “Мне уже было непередаваемо страшно, но всякий раз, как я поворачивался и старался вернуться по уже пройденным переходам, я оказывался в еще не виданном месте”. В итоге он оказался в Ленинграде. Похоже, Десятников продолжил его путь, а нам только помахал ручкой. Следующие концерты фестиваля “Возвращение” состоятся 11, 13 и 15 января в Рахманиновском зале консерватории. Современные русские композиторы: Леонид Десятников |