 Музыкальная критикаРитуал важнееРепутацию Байройтского фестиваля не в силах испортить даже неудача главного проектаВедомости / Понедельник 28 августа 2006 БАЙРОЙТ — Новая версия тетралогии «Кольцо нибелунга» была главным проектом закрывающегося сегодня Bayreuther Festspiele — старейшего европейского фестиваля, полностью посвященного творчеству Рихарда Вагнера и проходящего под патронатом его семьи. Однако постановка самого монументального в истории человечества звукового полотна (продолжительность — около 16 часов) заставила лишь пожалеть о сорвавшихся планах. Драматург Танкред Дорст, оказавшийся в кресле режиссера, не смог сделать из «Кольца» событие, которым оно могло стать, если бы тетралогию поставил, как ожидалось поначалу, Ларс фон Триер.Bayreuther Festspiele (ВF) — второй по статусу европейский музыкальный фестиваль (первый — Мюнхенский, тоже в Баварии), который среди своих собратьев по элитклассу отличается какой-то особой, уникальной организацией. На фестивальной карте мира Байройт символизирует прежде всего возведенный в абсолют порядок, ставший мифом. С момента основания фестиваля, который впервые прошел в 1876 г., здесь все рассчитано на столетия вперед и, что удивительно, действительно не меняется. Новая публика и постановщики не влияют на суть: BF — это ритуал. Амбициозный безумец Рихард Вагнер, которому счастливая звезда подарила расточительного мецената в лице последнего короля Баварии Людвига II, заложил в тишайшей немецкой провинции культ собственной личности. Интуиция гения не подвела: игра до сих пор пользуется огромным спросом во всем мире, а ее важность, недосягаемость и закрытость только подстегивают интерес. Однако отлаженная и неизменная фестивальная система вполне позволяет даже заочно представить, что такое летний Байройт (фестиваль проходит всегда с конца июля по конец августа). Первое. BF — это едва ли не первая капиталистическая форма собственности в искусстве: фестиваль — частное предприятие, семейный бизнес. Второе. BF — идеальная структура, где все очевидно и просто: ставится только Вагнер, только реформаторские музыкальные драмы, начиная с «Летучего голландца». После премьеры спектакль прокатывается пять фестивальных сроков, потом год паузы и — новая версия того же названия. Вехи отсчитываются появлением свежей инсценировки «Кольца нибелунга» — того базового театрального проекта, ради которого на Зеленом холме за городом возник не очень красивый, зато акустически совершенный Фестшпильхаус. «Кольцо нибелунга» тотального автора Рихарда Вагнера (либретто, музыка, театральный проект и первая постановка в 1876 г.) — по-немецки дотошное резюме истории новейшей европейской цивилизации, показанной от рассвета до заката. Оно стало базовым для культуры ХХ в. (ответ — «Гибель богов» Лукино Висконти). Как и на всей планете, его воплощение равно манифесту, замаху на создание современной картины мира. Наконец, постановка «Кольца» в Байройте автоматически означает этапы эволюции театра. Как развивалась европейская сцена ХХ в., можно проследить по постановкам «Кольца» на вагнеровском фестивале, который при всей своей консервативности все-таки умудрялся звать на воплощение этого проекта знаковые фигуры. Коротко эта эволюция выглядит так. Иллюзионный стиль XIX в. со всеми дотошными реалистическими подробностями (копья, шкуры, скалы и реки), воплощенный в мировой премьере (1876 г.) самим Вагнером. Чистая сцена с лаконичными выразительными деталями (стена, решетка) и светом, имеющими символический смысл, — постановка внука композитора, режиссера и сценографа Виланда Вагнера совместно с Караяном (1951 г.). Знаменитейшая юбилейная (в 1976 г. к 100-летию «Кольца») постановка Патриса Шеро, вплавившего миф в жизнь вагнеровской эпохи (верховный бог Вотан с копьем в шелковом домашнем халате композитора). Эта работа стала азбукой современного театра. Постановка Юргена Флимма (2000 г.), куда был свален весь ХХ в. — от Чехова (любовь Зигмунда и Зиглинды в «Валькирии» зарождалась в белом дачном пространстве) до глянцевых журналов, воспевающих культ тела (рейнские русалки в купальниках). Пока шло это предпоследнее «Кольцо», на новое ожидался Ларс фон Триер, которого в итоге (редкий сбой в системе Байройта) заменил маститый немецкий драматург Танкред Дорст, дебютировавший как оперный режиссер. «Кольцо»-2006 показывает, что в возрасте патриарха не стоит осваивать новую профессию и что сегодня Байройт не готов к программным заявлениям. Самое печальное: если на важнейший театральный проект мира приглашается случайное лицо, это говорит не только о кризисе Байройта, но и о кризисе театральных идей в мире. Основная мысль инсценировки — миф существует внутри нашей реальности — отработана немецким театром до блеска в больших и малых оперных домах. Обсуждать постановку, тактично суммирующую разные версии «Кольца» и даже не претендующую на новые выходы, не имеет смысла. Однако репутация Байройта, как и мировой спрос на его продукцию, пересмотру не подлежат: масштаб Рихарда Вагнера, поддержанного статусными певцами, дирижером (немец Кристиан Телеман) и всем фестивальным антуражем, говорит о том, что в немецкой системе ритуал может быть важнее художественного результата. В конце концов, можно сделать так, как перфекционист Вагнер: страдая от того, что его духоподъемную музыку портит материальная бутафория, он в театральной ложе закрывал своим друзьям глаза. |