 Музыкальная критикаНеверизмВ опере «Паяцы» режиссура заблистала своим отсутствиемВедомости / Среда 05 апреля 2006 САНКТ-ПЕТЕРБУРГ — Мировая репутация Мариинского театра странным образом согласуется с уровнем ряда его спектаклей. За неполных два года аж четыре спектакля умудрился поставить в Мариинке некто Шарль Рубо, чья фамилия стала синонимом бездарности. Нынче его сотрудница — сценограф Изабель Парсьо-Пьери не только оформила «Паяцев», но и выступила в качестве режиссера, доказав: дело Рубо живет.Как известно, «Паяцы» Леонкавалло — один из самых ярких образцов веризма, направления в искусстве конца XIX в., провозгласившего своей главной задачей показывать жизнь правдиво — vero по-итальянски и есть «правда». Оперный веризм, в отличие от, к примеру, литературного или живописного, предполагает не просто реалистическое до натурализма изображение житья-бытья преимущественно «простых людей», но — очень высокий эмоциональный градус. Веристская опера — страсти-мордасти, измены, ревность и непременное перо под ребро. Как все это ставить сейчас? Понятно, что есть лишь два пути: либо найти способ разогреть певцов-актеров до такой степени искренности, чтобы мелодрама не выглядела комично, либо придумать какой-то ироничный мир типа альмодоваровского, где кровь вроде бы и кровь, но и клюквенный сок тоже. У г-жи Парсьо-Пьери — ни того, ни другого. Костюмы (надо сказать, ужасающе безвкусные) позволяют датировать действие примерно 1950-ми. Или — семидесятыми. Что дает перенос из 1860-х? Хорошо, допустим, из «Паяцев» можно было бы сделать нечто вроде «Рокко и его братьев». Но в спектакле никакого содержательного результата, кроме возможности одеть Недду в кошмарные джинсы, расшитые блестками, эта акция не принесла. Хоровые массы беспорядочно носятся туда-сюда. Для оживляжа неведомые акробаты, не имеющие отношения к труппе Канио, крутят сальто. В «Колокольном хоре» девицы раскачиваются в такт. Тут еще детей с шариками подпустили. Короче, до боли знакомый завсегдатаям Мариинского театра стиль «Шарль Рубо», как и было сказано. Да известно ли даме, назвавшейся «режиссером-постановщиком», что постановка — общее художественное решение произведения, а режиссура — процесс его реализации. Первое предполагает ум и дар, второе — способности или хотя бы умения. Например, строить мизансцены. Каковые есть элемент театрального языка, обладающий выразительностью и смыслом. Но нет: бедные герои «Паяцев» болтаются по сцене, как цветки в проруби, не зная, куда деть руки-ноги. Это особенно обидно, потому что еще год назад Татьяна Бородина — Недда показала себя в «Мадам Баттерфлай» глубокой и стильной певицей, Валерий Алексеев, певший Тонио, — также отличный вокалист и актер, и молодые Владимир Мороз (Сильвио) и Александр Тимченко (Беппо), когда им ставят конкретные интересные задачи, выглядят куда убедительнее. Одному Владимиру Галузину удалось прорвать пелену общей бессмыслицы. Знаменитейшую арию Recitar mentre preso и финал, когда комедиант Канио прямо во время представления зарезал жену, он — хоть голос замечательного певца, увы, уже немолод — провел с той самой искренностью и драматическим напором, которые только и могут поднять гиньоль до трагедии. Тут и впрямь хотелось по примеру Станиславского вскричать наконец: «Верю!». Обидно и то, что к такому, с позволения сказать, спектаклю прилагается отменная работа оркестра: все ясно, динамично, красочно и, главное, несмотря на все веристские экстатические порывы, необычайно естественно. Дирижер Туган Сохиев на наших глазах вырастает в настоящего мастера. |