Музыкальная критикаПолина Виардо и время доАнна Бонитатибус: брючным ролям хватает чувственностиВедомости / Вторник 17 января 2006 Орфей Глюка в редакции Берлиоза одна из самых низких и трудных партий, написанных для женского голоса. Вам не страшно было дебютировать в Москве именно в ней? Бесспорно, это очень низкая контральтовая партия. Но иногда я могу себе позволить исполнять подобные роли, хотя они и требуют максимальной сосредоточенности на вокальной технологии и изнурительной работы, чтобы верно распределить силы от начала и до финала. Но, к счастью, основная часть партии Орфея написана все-таки в том центральном диапазоне, где мне петь очень удобно. Большую часть вашего репертуара составляют брючные партии. Что в этих ролях интригующего для женщины? Выходить на сцену в мужском костюме испытание для женской фигуры. Еще забавно почувствовать себя каким-то неведомым зверем. Должна признаться, я часто не могу понять мужскую психологию. Но замечаю, что в брючных оперных партиях больше чувственности, чем, к сожалению, у реальных мужчин. Вам не хотелось бы попробовать свои силы в репертуаре более шлягерном и приносящем значительно больше популярности? Современная оперная действительность требует от певцов универсальности. Конечно, мне хотелось бы петь Верди, но на него у меня просто не хватает голоса. Вообще, большую часть репертуара XIX в. я петь не могу: там мощный насыщенный оркестр, с которым мне сложно иметь дело. А оперы XVIII в. благоприятны для моего голоса. С помощью моих природных способностей и труда мне удается добиваться на этой территории достойных результатов. Поэтому я решила выбирать такие партии, которые являются окном в тот репертуар, который, может быть, не очень известен, но где я лучше всего могу выразить свою индивидуальность. Барочная музыка в своей основе очень простая. И только исполнитель и его техника придают этой музыке и обаяние, и виртуозность, и персонифицированное звучание. Правда, сегодня мое сердце все сильнее бьется в ритме Россини. Мой голос, колоратурное меццо-сопрано, идеально подходит для его музыки. Я уже много раз пела Розину в «Севильском цирюльнике». И просто обожаю петь Золушку. Она не только принесла мне известность, но и позволила поверить в свои силы. И теперь, когда я получаю приглашения от лондонского Covent Garden или Зальцбургского фестиваля, происходящее не кажется мне сном, который закончится слезами вместе с рассветом. Что сегодня помогает и мешает певческим карьерам? Сегодня сделать достойное имя оперному певцу очень трудно, так как изменилась концепция оперного театра, даже по сравнению с серединой ХХ в. Раньше оперный певец был основой всего, и сначала определялись исполнители, а потом уже выбиралась опера для постановки. Сейчас театрами делаются всякие совместные постановки, потому что это дешевле, и первым делом на афишах возникают названия опер. Потом уже начинают подбирать певцов. Свободен певец хорошо, нет найдем другого. Это общемировая практика, которая делает певца элементом общего конвейера, где присутствие личностей совсем не обязательно. И я прохожу самый обычный путь оперной певицы. Я много училась и часто плакала от несправедливости. Но всегда получала большое удовлетворение от того, что делала. Я никому ничего не должна и могу гордиться тем, что свою карьеру делаю честно и самостоятельно. |