Тексты | Авторы | Издания | Спектакли | Ассоциация |

Адрес статьи: http://www.vedomosti.ru/newspaper/article.shtml?2002/06/24/46948

Ведомости / Понедельник 24 июня 2002

Закончившийся на прошлой неделе ХII Международный конкурс им. Чайковского уже сейчас называют одним из самых абсурдных за последнее время. Можно только поражаться тому, с какой безалаберностью члены жюри отнеслись к репутации одного из самых престижных музыкальных состязаний в мире.

Чтобы адекватно интерпретировать произошедшее на конкурсе пианистов — самой главной и важной из четырех конкурсных специальностей, очевидцу конкурсных перипетий придется навсегда забыть о славном прошлом, когда высшей награды удостаивались такие титаны, как Владимир Ашкенази, Андрей Гаврилов, Михаил Плетнев и Григорий Соколов. Ныне первую премию получает тот, кто смог доиграть до конца финал с оркестром, меньше всего наляпал фальшивых нот и привнес в исполнение оттенок музыкальности. Столь элементарную по меркам славного прошлого задачу была способна выполнить лишь японская пианистка Аяко Уэхара — милая способная девушка, которая, возможно, была бы рада и четвертой (пятой, шестой…) премии, а получила аж первую плюс $30 000 в придачу. Дальнейшая иерархия участников по большому счету никакого значения не имеет и может свободно варьироваться: все прошедшие в финал участники выглядели одинаково беспомощно. Поэтому присуждение второй премии вялому и невыразительному Алексею Набиулину, третьей — китаянке Цзинь Цзюй и Андрею Поночевному — по существу дело везения и реального положения дел не отражает.

Трагедия не в том, что профессиональный уровень участников, в том числе и российских, катастрофически снизился, — второй тур, на котором были яркие выступления и настоящая конкуренция, говорил скорее об обратном. Причина кроется в странном и совершенно непрофессиональном поведении жюри, ведущем собственную политику, лоббирующем определенных участников. Имеет ли место в решении Владимира Крайнева и его коллег какая-то персональная выгода или скрытые от постороннего взгляда мотивировки — вопрос, всегда остающийся без ответа, ибо любой, самый вопиющий вердикт оправдывается строфой из условий конкурса: «Решения жюри окончательны и пересмотру не подлежат». Действительно не подлежат. Все, что может сделать тот, кто не согласен с волей председателя, — не подписать финальный протокол жюри, и единственным человеком, осмелившимся на такой шаг, стала Элисо Вирсаладзе, музыкант безупречной репутации и большой порядочности.

В отличие от пианистов мотивация жюри скрипачей и виолончелистов гораздо понятней: здесь, если что-то не сходится, нужно вспоминать о цеховых интересах и педагогических амбициях судей. По обеим специальностям первой премии не оказалось — что вполне оправдано. Однако расстановка участников по призовым местам не всегда казалась идеальной. У виолончелистов в финальном туре все тоже шло не очень гладко, и присуждение второй премии крепкому профессионалу Йоханнесу Мозеру (Германия), а третьей — Клаудиусу Поппу (Германия) и Александру Чаушяну (Армения) не смогло избавить от ощущения, что за чертой финалистов остались довольно сильные виолончелисты. Единственное, что сильно удивило в решении Владимира Спивакова, председателя конкурса скрипачей, — нелепая уравниловка совершенно разных по уровню участников. Вероятно, единственным конкурсом, не омрачившимся скандалами, стало состязание вокалистов, где победили россияне — меццо-сопрано Айталина Адамова-Афанасьева и бас Михаил Казаков. Здесь список финалистов, в числе которых присутствуют чудесное китайское сопрано У Бися (вторая премия) и наша восходящая звезда Анна Самуил (сопрано, третья премия), наиболее убедителен. Однако вокалисты всегда несколько обособлены от бушующих на консерваторской сцене страстей, и не они, к сожалению, делают репутацию конкурса им. Чайковского. Судя по тому беспределу, который творился у пианистов, ситуация превращения некогда известного конкурса в провинциальное дефиле судейских амбиций вполне возможна.