 Музыкальная критикаТриединствоПярт, Шнитке и Канчели в исполнении Юрия БашметаВедомости / Понедельник 18 февраля 2002 В субботу в Большом зале консерватории продолжился фестиваль, посвященный 10-летию премии «Триумф». Программа состояла сплошь из сочинений лауреатов «Триумфа» — Арво Пярта, Альфреда Шнитке и Гии Канчели. Добрая половина произведений была инспирирована Юрием Башметом, который вышел на сцену со своим ансамблем «Солисты Москвы». Идея скомпилировать в одном концерте всех композиторов- «триумфаторов» принадлежала художественному координатору премии Зое Богуславской. Сейчас подобная компиляция никого не удивляет и удивлять не может: все означенные в программе авторы — люди одного поколения, можно сказать, шестидесятники по духу (пусть к Канчели это определение и относится в меньшей степени), и вообще фигуры, представляющие одну эпоху. Лет 20 назад этот замысел показался бы довольно странным: тогда каждый шел своей дорогой, без оглядки друг на друга, и казалось, ничего нет в этом мире более непохожего, чем Пярт, с головой ушедший в эстетику средневековья, и Канчели с музыкой к «Мимино». Для тех, кто хорошо помнит то время, сие странное соседство (прибавьте еще позднего Шнитке) — не более чем компромисс, зато для всех остальных — новая художественная данность. Ныне у композиторской троицы, пусть и возникшей по чужому замыслу, есть нечто общее — а именно Юрий Башмет. Можно, конечно, возразить, что Башмет был и двадцать лет назад, но тогда в массовом сознании еще не сложилась та простая истина, что раз исполненная им музыка ассоциируется с ним навеки и отныне он исполняет ее как свою собственную. С тех пор диапазон музыкальных пристрастий Башмета столь расширился и он так поднаторел в исполнении музыки, созданной специально для него (на данный момент ему посвящено более 40 произведений), что сгладить стилистические швы между тремя триумфаторами не потребовало от него особых интеллектуальных усилий. Тем более что в его распоряжении имеются вымуштрованный оркестр («Солисты Москвы»), крепкая первая скрипачка, способная осилить неудобное соло в пяртовском Fratres (Елена Ревич) и — самое главное — роскошный благозвучный альт, которому подчиняется любая, самая мудреная партитура. Впрочем, и без альта, стоя за дирижерским пультом и скупым жестом обозначая ритмическую сетку, Башмет необычайно хорош собою. Три опуса Арво Пярта Башмет и ведомые им «Солисты Москвы» озвучили безупречно в стилистическом плане, сохранив ту холодную красоту далекого средневековья, которую композитор культивирует уже тридцать с лишним лет. В «Песни восхождения» к оркестру бесплотной тенью присоединился Камерный хор консерватории Бориса Тевлина, на едва слышном пиано интонируя строки из 121-го псалма, — никогда не слышавшая ранее этого опуса публика явно разделила тягу автора к прекрасной старине. На фоне пяртовских фресок «Монолог» Шнитке, поставленный в конец первого отделения, выглядел сущим кошмаром. Конечно, бродящий впотьмах башметовский альт — традиционный сюжет для позднего Шнитке, но от этой предсказуемой безысходности легче не становится. В поисках себя по закоулкам собственной памяти пустился и Гия Канчели, но его «Стикс», где с характерной южной тоской изображены мир живых и мир мертвых, разделяемые античной рекой, не имеет ничего общего с саморефлексией Шнитке. Здесь все сделано ясно и однозначно, очень картинно и с южным темпераментом. Повторенный в Москве после годового перерыва «Стикс» ничего не прибавил к ранее сказанному, лишь в который раз обнаружив удивительную способность Башмета в мгновение ока менять амплуа. Только он за один вечер мог стать исповедником Шнитке в его «Монологе», а затем, в «Стиксе», перевоплотиться в посредника, разговаривающего и с живыми, и с мертвыми. |