 Музыкальная критикаВосток — ЗападИзраильский филармонический оркестр сыграл в Москве венскую музыкуВедомости / Среда 23 января 2002 В понедельник концертом в Большом зале Консерватории открылся фестиваль, посвященный 10-летию премии «Триумф». В качестве первого подарка юбилярам в Москву прибыл Израильский филармонический оркестр под управлением Зубина Меты. Столь дорогой презент осуществило артистическое агентство «Краутерконцерт», естественно, не без финансовой поддержки главы попечительского фонда «Триумфа» — Бориса Березовского. Главная прелесть проекта заключается именно в его мультикультурном наполнении — не каждый день можно увидеть индийца, дирижирующего израильским оркестром, исполняющим в России австрийскую музыку. В содержательном плане все еще сложнее: различные национальные истоки, уверенно сведенные Метой в единое целое, обретают многомерную красоту полифонии, позволяя услышать уникальный диалог Востока и Запада и подивиться той огромной стилистической свободе, которой владеет дирижер. Немаловажно, что этот музыкальный космополитизм зиждется на солидной профессиональной закалке: такую культуру оркестровой игры последний раз предъявлял Москве лишь Берлинский филармонический оркестр, приезжавший три года назад. Израильтяне (среди которых, кстати, много наших эмигрантов) почти всегда точны, славны своей быстротой реакции на палочку дирижера и не по-европейски темпераментны: редкие огрехи слух пропускает, зачарованный небесной чистотой аккордовой вертикали, где ясен каждый голос. Мета не разменивается на мелочи, но все же позволяет слушателям посмаковать детали: то вдруг контрабасы с балетной легкостью озвучат тему фуги (вторая часть Первой симфонии Малера), то из вязкой оркестровой трясины неожиданно возникнет простуженный фагот (финал Пятого фортепианного концерта Бетховена) — и, сыграв комичное соло, вновь растворится в тутти. Ювелирная работа с текстом тем не менее не закрывает собою глобальных вещей — Мета, как опытный режиссер-концептуалист, генерирует куда более остроумные и оригинальные идеи, чем отделка деталей. Довольно-таки пустую по музыке увертюру Шуберта к еще более пустой пьесе Вильгельмины фон Чези «Розамунда» он превращает в маленький шедевр итальянского толка: от такой бы не отказался и сам Россини. Весело сыгранная «Розамунда» аукнулась в самом финале: когда оркестр исполнил на бис польку Штрауса и вальс из «Щелкунчика», вспомнились знаменитые венские балы. Более широкий круг ассоциаций обрисовал Михаил Плетнев, солировавший в Пятом концерте Бетховена. Без особого труда найдя с Метой точки соприкосновения (с одной репетиции!), пианист с легкостью устроил себе променад в стилистике двух веков: от величественного имперского барокко в первой части и тягучего романтического Adagio во второй до безыскусных пантеистических пасторалей классицизма в финале. В Первой симфонии Малера, последовавшей во втором отделении, Мета неожиданно сменил приоритеты: органичное смешение стилей обернулось пестрой эклектикой. Партитура дает к этому все предпосылки, но если другие дирижеры слышат в молодом Малере громоздкую вагнеровскую поступь, то Мета, выбрав Первую симфонию, с удовольствием погрузился в венский контекст — временами симфонический сюжет обретал опереточную легкость, иногда сбивался на стиль уличных гуляний, а в некоторые моменты выруливал на брамсовский интеллектуализм. Тем более удивительно, что симфония, выписанная в мельчайших деталях и без какой-либо спешки, уложилась в отведенные ей 60 минут. Конечно, за последние полтора года Москву побаловали хорошим Малером (вспомнить хотя бы концерты Гергиева, Синайского и Федосеева). Однако подобной легкости обращения и такого роскошного культурного контекста нам в ближайшее время не видать. |