 Музыкальная критикаПризраки оперыНа сцене Большого театра состоялось самое дорогое событие в истории академической музыки — благотворительный концерт Хосе Каррераса и Сары Брайтман. Никогда раньше меломаны не платили за одно место в партере 30 000 — 50 ...Ведомости / Четверг 22 ноября 2001 На сцене Большого театра состоялось самое дорогое событие в истории академической музыки — благотворительный концерт Хосе Каррераса и Сары Брайтман. Никогда раньше меломаны не платили за одно место в партере 30 000 — 50 000 руб. Несмотря на такие цены на билеты, зал Большого был переполнен. В качестве аперитива к музыке в фойе бесплатно разливали дорогое шампанское, а на каждом кресле вырисовывался пакетик от организатора концерта — ювелирной фирмы Chopard, в котором лежал буклет с картинками и таинственная коробочка, где были… нет, не бриллиантовые серьги, а шоколадные конфеты. Хорошему пищеварению не мешало ничто: обычно дотошные секьюрити в этот раз были милы и ненавязчивы, а официальная часть так и вообще отсутствовала. Никто не благодарил от имени русского народа музыкантов и спонсоров: Святослав Бэлза, ставший обязательным атрибутом подобного рода мероприятий, в начале каждого из двух отделений бросал в зал пару реплик, после чего Анастасия Волочкова тихим голосом зачитывала программу. Единственным невыясненным обстоятельством этого уютного вечера стали, собственно, благотворительные цели акции. В буклете было написано, что сбор от концерта поступит в фонд реконструкции Большого театра, хотя обычно Chopard и Каррерас добывают деньги для больных лейкемией. Почему ювелирные магнаты и великий певец вдруг резко обратили внимание на проблемы ГАБТа и при чем тут Сара Брайтман, так и осталось вопросом, которым, впрочем, задавались немногие. Публика, купившая билеты за установленную цену, меньше всего задумывалась о судьбе отечественной театральной культуры и пришла с твердым намерением узреть легенд и крикнуть им свое «браво!». И намерение свое выполнила. Каррерас и Брайтман вели себя будто бы разведенные супруги, вынужденные из-за проблем с жилплощадью делить одно пространство. Обоим предоставили по отделению, и каждый являлся на сцену с персональным дирижером, будто на кухню со своим примусом. Российский национальный оркестр средненько озвучивал различные классические и эстрадные увертюры, и тогда публика принималась за конфеты. Каррерас без зазрения совести повторял почти весь репертуар своего прошлогоднего концерта — диабетически-сладкие песни заслуженно забытых испанских композиторов. Голос, на удивление легко наполнявший зал (певец отказался выступать с микрофоном), быстро разогрелся и, если бы не елейный репертуар, навевавший скуку, мог бы доставить много удовольствия. Доселе не выступавшая в Москве Сара Брайтман оказалась сорокалетней павой с дряблым голосом и плохими манерами. Без предупреждения сняв из своей и так скромной программы два номера, она категорически отказалась от бисов и спела лишь четыре арии, из которых наибольший успех имел вечный хит ее бывшего мужа Эндрю Ллойда Уэббера — Тime To Say Good Bye. Скупердяйство дивы, конечно, обидело присутствующих — ведь главной сенсацией шоу заведомо была она, и во время очередной испанской ариэтки, исполненной Каррерасом на бис, кто-то сиротливо выкрикнул: «Сара!..» Впрочем, до того как исчезнуть, Брайтман все-таки исполнила два дуэта с Каррерасом — All I Ask Of You Уэббера и — почему-то по-английски — дуэт из «Веселой вдовы» Легара. Вид двух призраков оперы, которые наконец-то сошлись вместе, произвел неизгладимое впечатление на публику. |