 Музыкальная критика«Кармен» и «Травиата» выходят на панельМосковские музыкальные театры предпочитают голую правдуВедомости / Пятница 19 ноября 1999 Через месяц будут объявлены номинанты национальной театральной премии «Золотая маска», которая будет вручена весной. В ожидании этого события оперные театры Москвы не выпускают спектаклей, обкатывая последние премьеры, которые будут бороться за главную театральную премию России. И хотя решения жюри «Золотой маски» обычно вызывают много споров, другого доказательства «творческого потенциала» у московских театров все равно нет. В этом сезоне даже самым придирчивым любителям шлягеров есть чем поживиться. Афишу Музыкального театра им. К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко украсила долгожданная «Кармен» Жоржа Бизе, а в «Новой опере» осуществилась давняя мечта ее главного дирижера Евгения Колобова — поставлена «Травиата» Джузеппе Верди («Ведомости писали об этой премьере 19 октября). При всей несхожести репертуарной политики и творческих подходов двух ведущих московских театров в их премьерах много общего. В прошлом веке премьеры «Травиаты» и «Кармен» с треском провалились. Ревнители великосветской морали не простили авторам появления на оперной сцене дамы парижского полусвета и цыганки-контрабандистки. В конце ХХ в. в плане морали многое изменилось. Но трудно поверить, что Виолетта Валери и Кармен — дешевые потаскушки. В новых московских спектаклях они предстают именно уличными девками. Страдающими, бьющимися за свое достоинство, но все же проститутками. Десятилетиями мировой театр создавал мифы об оступившихся, но московская оперная действительность такова, что гораздо легче сорвать с этих мифов все романтические одежды и показать голую правду. В «Травиате», поставленной хореографом Аллой Сигаловой, влюбившись в Альфреда, Виолетта вытравляет случайный плод, паря ноги в тазу. Поверить в то, что она таким образом лечится от чахотки, трудно — дама, глушащая «Курвуазье» из горла,,на такие мелочи не разменивается. В «Кармен», поставленной Александром Тителем, героиня в юбочке критической длины так ловко обвивает ногами балюстраду моста, что трудно не признать в ней ученицу Эммануэль. Пересказывать другие подробности нет необходимости — они не выходят за рамки обывательского представления о поведении «ночных бабочек». Исполнительниц главных партий подбирают по внешним признакам такое впечатление, что постановщиков гораздо больше интересует длина юбок и высота разрезов, чем концепция целиком. Режиссеры стараются изо всех сил показать свой класс: Титель заставляет актеров произносить диалоги (изначально «Кармен» была зингшпилем), Сигалова пытается создать пластический рисунок спектакля. Но молодые певцы без музыки выглядят беспомощно и говорят деревянными голосами. Две эти премьеры выявляют основную линию московской театральной жизни — все оперные постановщики варятся в одном соку (оттого в обоих спектаклях ездят на велосипедах), и нам остается только мечтать о разных подходах и оригинальных находках. И уж тем более о среднем европейском уровне оперных постановок. Публику, которую подобные режиссерские решения не устраивают, как и старый помпезный стиль Большого театра, может выручить музыка. Но и здесь — горькое разочарование. Дирижер музыкального театра Вольф Горелик умудряется превратить огненную партитуру Бизе в скучную жвачку. К колоссальным купюрам в «Новой опере» мы уже привыкли — хуже то, что Колобов старается вытравить все вердиевское, переоркестровывая отдельные места, вводя в партитуру совсем ненужные диксиленд и орган, а также фрагменты из Stabat Mater Верди. Колобов и раньше вторгался в партитуры исполняемых спектаклей, но выходил из этой битвы с классиками победителем. В «Травиате» он — побежденный. Московские опероманы ощущают на себе все радости полноправного и единоличного царствования: «Новая опера» — театр Колобова, Музыкальный театр (вернее, его оперная половина) — театр Тителя. Кто из них думает о публике? |