 Музыкальная критикаРыцарь векаУшел один из великих деятелей авангарда — композитор Карлхайнц Штокхаузен. Он хотел овладеть миром и музыкой создать новый миропорядокВедомости / Понедельник 10 декабря 2007 Титаны-авангардисты выросли стеной, все вместе, когда окончилась война. У них не было раннего творчества. Как сказал Стравинский о Штокхаузене и Пьере Булезе, они возникли «сразу во весь рост». Сегодня жив Булез, но уже нет Ксенакиса, как нет Лигети, Ноно и их старшего друга из Америки — Кейджа. Штокхаузен умер в 79 лет, пережив свой век и свою славу. Для послевоенного поколения авангард родился не из формотворчества, а из газовых камер и разбомбленных городов. Старое и вечное, в том числе традиции, потеряло значение, ибо оказалось недееспособно. Штокхаузен начал с нуля, словно музыки до него не существовало. Это сегодня мы слышим, что живая влага европейской традиции переливается даже в его механистически созданных опусах. Электронное «Пение отроков в пещи огненной» отдаленно напоминает мистерию, а в необъятных «Гимнах» для магнитофонной пленки дышит симфонизм Малера. Однако в полном отказе от условностей искусства Штокхаузен шагнул дальше всех. Его «Перекрестная игра» и другие опусы 1950-х гг. зашкаливают от плотности вложенной в них музыкальной информации. Музыка аналитически осознана как совокупность параметров звука — частоты, продолжительности, тембра и артикуляции. К ним Штокхаузен, осознавший и звукорежиссуру как часть композиции, прибавил параметризацию акустического пространства. В этой математике, отрицавшей любые намеки на эмоцию, чувствовалась такая страсть, какая движет только людьми, созданными изменить весь мир. Утопию тотальной функциональности сам же Штокхаузен опроверг и дополнил утопией тотальной интуиции, он принес в композицию остановленное время, написал восточную «Мантру» и создал момент-форму, длящуюся и стоящую одновременно. Он требовал власти, в том числе над музыкой сфер. Постмодернизм и реставрация простоты оттеснили высокий авангард в резервацию. Булез ушел в дирижирование, но Штокхаузен упорствовал. Как Вагнер или Скрябин, он творил мироздание в одиночку, не признавая иной музыки, кроме своей. Он систематизировал все им созданное в гептологии «Свет», цикле из семи опер по семи дням творения — с протагонистом alter ego, Евой и Люцифером. Но, несмотря на премьерный успех отдельных частей, мегапремьера всего цикла так (пока?) и не состоялась. Штокхаузен удостоился бойкота со стороны коллег и общества, когда назвал теракт 11 сентября «высшим произведением искусства» — как художник, он завидовал, пусть и назвал автором Люцифера. Это высказывание, в гуманистическом измерении неприемлемое, по существу, стало признанием в бессилии искусства изменить мир, а ведь авангард был создан именно для этого. Вину за поражение первый рыцарь авангарда брал на себя — как это мог сделать только великий человек, признав бессмысленным великий труд своей жизни. Открыватель Штокхаузен открыл или развил такие области авангарда: сериальная техника, алеаторика, электронная музыка, интуитивная музыка, момент-форма, инструментальный театр, формульная композиция |