 Музыкальная критикаРевизия уютаПоставив собственную версию «Сильфиды», самого знаменитого балета своей родины, датчанин Йохан Кобборг избежал радикальных изменений, но представил новый взгляд на отношения с классикойВедомости / Пятница 22 февраля 2008 Предыдущая версия «Сильфиды» благополучно шла в Большом театре еще в конце прошлого сезона. Безмятежный покой этого спектакля однажды расплескал только Йохан Кобборг. Приехав несколько лет назад станцевать в Большом партию Джеймса, он, не изменив ни одного pas, поставил своего героя в центр спектакля: его Джеймс, не находящий понимания у окружающих, стал родственником не балетным принцам, а героям фильмов фон Триера. Теперь Кобборг вернулся в Большой уже в качестве постановщика. Стремление Большого театра получить новую редакцию «Сильфиды» именно из его рук выглядело обоснованно: Кобборг — эталон исполнения хореографии Августа Бурнонвиля, кроме того, он стал обладателем найденных фрагментов оригинальной партитуры спектакля. Эти крошечные фрагменты и оказались самым заметным вмешательством в хрестоматийный текст спектакля. Кобборг вместе с художником Питером Фармером насытил его бытовыми подробностями: дом наполнился утварью, невеста получила белое платье, у Джеймса и Эффи появилось больше друзей, на свадьбе теперь гуляют не только взрослые, но и дети. Все эти детали, скрытые от беглого взора, придают спектаклю теплоту, отличают уютный стиль Бурнонвиля от имперского стиля Петипа. И ненавязчиво меняют интонацию спектакля: теперь в нем первый акт посвящен земному и исполняется в туфлях на каблуках, а второй символизирует мир мечты и отдан танцу на пуантах. И все же не игра со стилями увлекает постановщика. Следуя традиции Бурнонвиля, он уделил непривычно большое внимание выворотности позиций, тщательности работы стоп, но и не пытался избавиться от выразительности русских port de bras. И центральное место в своем спектакле Кобборг вернул Джеймсу не только потому, что этого требует датская традиция. Старинный спектакль для него актуален, поскольку дает возможность исследовать вечные вопросы выбора, мечты, реальности и ответственности. Подобные «совещания» с классикой — процесс непривычный для артистов Большого, привыкших соизмерять себя с неприкосновенной традицией. Но недавние дебюты Натальи Осиповой в «Жизели» и Екатерины Крысановой в «Лебедином озере» показали, что и в Москве новое поколение устанавливает новые правила. Эти юные балерины оказались непохожими друг на друга Сильфидами. Но, обладая точным ощущением архитектуры спектаклей, они уступили авансцену партнерам. Главными героями постановки стали две колдуньи Мэдж — Ирина Зиброва и Геннадий Янин, освоившие эффектную датскую пантомиму. И получивший первую премьеру в жизни Вячеслав Лопатин, виртуозными ногами «озвучивший» вечные вопросы Джеймса. На прочность. В 2000-х балет Большого ведет эксперименты во всех возможных направлениях. Впервые за несколько десятков лет театр стал заказывать эксклюзивные постановки (ставили Лакотт, Пети, Доннеллан и Поклитару, Ратманский, Посохов, Уилдон), внедряет западную хореографию (балеты Баланчина, Мясина, Роббинса, Тарп), вынимает забытые спектакли из собственного архива («Золотой век», «Кармен-сюита», «Класс-концерт»), реставрирует классику («Корсар», «Сильфида»). |