 Музыкальная критикаНеблудный сынМариинский театр представил канадского дебютантаВедомости / Понедельник 09 июля 2007 Начинающий канадский хореограф Питер Кванц поставил в Мариинском театре одноактный балет «Прерванная ария». Спектакль оказался тщательным рефератом по творчеству Джорджа Баланчина — вполне жизнеспособным, если показывать его без сопоставления с оригиналом.«Прерванная ария» Питера Кванца стала шестым одноактным балетом, который показал Мариинский театр в этом сезоне. Балетная труппа, можно подумать, задалась целью обогнать оперную, привыкшую жить в режиме безостановочного выпуска премьер. Но легендарная сцена теперь отдана хореографам, которых подчас не знает даже Интернет. Кванц как раз из этого разряда — на его счету всего одна «взрослая» постановка, созданная в 2005 г. для American Ballet Theatre. Возможно, Кванц просто проявил расторопность: в предисловии к спектаклю он рассказывает, что мгновенно согласился с предложением Валерия Гергиева поставить получасовой балет на симфоническую музыку Стравинского, за 10 минут нашел Симфонию до мажор и через пять тактов был уверен, что это то, что нужно. Воспользовавшись партитурой Стравинского (несмотря на утренний спектакль, премьерой дирижировал сам маэстро Гергиев), юное дарование отнеслось к ней с почтением: на оркестровые tutti из кулис устремляется весь состав мариинского кордебалета с корифеями, солистами и прима-балериной во главе, а на инструментальных соло масса скромно уступает место солистам, скрипичные фрагменты отданы женщинам, духовые — мужчинам, каждая из первых трех частей представляет вариант взаимоотношений героини с тремя кавалерами, сложности которых не мешают жизнеутверждающему финалу четвертой части. Кванц владеет лексикой классического танца как мало кто из современных хореографов. Как в свое время Баланчин, он может одновременно вывести на сцену несколько десятков артистов и устроить настоящий перепляс, когда каждая группа — кордебалет, четыре пары корифеев, премьер и балерина — наделена собственным текстом. Однако Баланчин для начинающего хореографа не просто образец, а идол. Его спектакли (главным образом «Аполлон» и «Блудный сын») изучены Кванцем с такой тщательностью, что он пользуется ими как собственными. Но изящные, рожденные будто на лету приемы Баланчина препарированы слишком старательно — хореографии Кванца пока не хватает воздуха, смелости и, что самое неприятное, собственных идей. Зато танцовщикам не пришлось ни переучивать, ни ломать себя — лишь соединить в новой последовательности элементы старых репертуарных спектаклей. Виктория Терешкина танцевала то Ballet Imperial, то «Аполлона», то «Серенаду» Баланчина, молодой Александр Сергеев, запомнившийся харизматичным появлением в балетах Форсайта, оттачивал классическую технику, любимый партнер всех петербургских прим Илья Кузнецов, виртуозно помогая балерине, воспроизводил свой излюбленный образ благородного страдающего героя, Антон Пимонов заострял классическую плавность выданных pas. Впрочем, в Мариинке исполнителям не впервой спасать премьеру. |