 Музыкальная критикаДругая КарменЛопаткина оживила памятникВедомости / Вторник 19 июня 2007 Лопаткина и Кармен — две вещи несовместные: так казалось перед дебютом примы петербургской Мариинки в «Кармен-сюите» Большого театра. Для Москвы эталоном этого образа остаются Плисецкая и Образцова, которые опустили Кармен с театральных котурнов на землю. Лопаткина вернула героиню в возвышающую условность. Оказалось, что балету Альберто Алонсо это и было нужно.В Москве Ульяна Лопаткина в последнее время танцует часто — за последние месяцы она участвовала в балетных спектаклях Пасхального фестиваля, выступала на концерте «Бенуа де ля данс» и юбилее Бориса Эйфмана. Тем не менее ее нынешнее появление в Большом сопровождалось беспрецедентным ажиотажем: несмотря на воскресный день, на Дмитровке образовалась пробка из машин с правительственными и дипломатическими номерами, в зрительном зале заняли даже все ступеньки на ярусах. Было ясно, что это историческое событие, и увидеть собственными глазами, как Лопаткина впервые за десять лет появится в окружении московской труппы и попытается изменить — или заново утвердить — давно сложившийся имидж, собралось все столичное профессиональное сообщество. О том, что ничего привычного и предсказуемого в этой «Кармен-сюите» не будет, Лопаткина заявила первой же позой. Когда разъезжающийся занавес позволил увидеть ее в центре арены для боя быков, в позе балерины не было никакого вызова. Обтянутая черным кружевом, с традиционным красным цветком в волосах, которые она не стала перекрашивать в смоляной цвет, Лопаткина напомнила изысканные образы Эль Греко, а не «Свободу на баррикадах» Делакруа, к которой отсылали даже статичные позы Плисецкой, для которой и создавалась «Кармен-сюита». Лопаткина относится к тому почти ушедшему сегодня типу балерин, которые готовят новые партии месяцами и крайне осторожно относятся к пополнению собственного репертуара. Ее коллеги Диана Вишнева и Светлана Захарова объезжают мир, завоевывая самые знаменитые труппы мира, а Лопаткина не чувствует себя комфортно с малознакомыми партнерами и всего второй раз за 10 лет принимает приглашение Большого театра. Однако, высмотрев в небогатых анналах отечественного современного балетного репертуара интересный для себя характер, она подошла к нему как археолог, работающий на раскопках какого-нибудь новгородского городища. Если бы текст «Кармен-сюиты» был более наварист, можно было бы даже предположить, что балерина отредактировала его по собственному усмотрению. Но многочисленные «наследницы» Плисецкой настолько основательно вбили в зрительскую память небогатый перечень положений и поз Кармен, что не заметить подмены было бы невозможно. Отменив страстные взгляды, дерзкие вскоки на пальцы, бьющие наотмашь батманы, Лопаткина переключила внимание на изысканную игру рук, статику величественных поз, изощренную текучесть поддержек и станцевала балет не о вечном бунте, не об отстаивании себя, а о вечном роке, уносящем любовь. Она первой не на словах отказалась копировать великую предшественницу и приручила балет, который без Плисецкой казался памятником. |