 Музыкальная критикаБесцветное новосельеСцена новая, балет — из прошлогоВедомости / Четверг 03 мая 2007 Малая сцена Театра им. Станиславского и Немировича-Данченко, уже освоенная оперой, передана на обживание балету. Специально для нее хореограф Сергей Петухов поставил «Цвета белого», к которым пристегнули «Вечерние танцы» — предмет гордости минувшей эпохи.Формат малой сцены просто предназначен для экспериментов: оркестровая яма, а вместе с ней и барьер между артистами и зрителями отсутствуют, и сцена буквально перетекает в зрительный зал. Фантазии авторов вольготно — неформальность пространства немало помогла режиссеру Александру Тителю создать здесь свежую постановку по Моцарту. Первым ступившим сюда хореографом стал Сергей Петухов. В начале 1990-х его имя мелькало среди создателей одноразовых проектов и концертных номеров на балетной сцене. Но никаких свершений, даже местного значения, с ним связано не было, и не случайно Петухов направил свою энергию на фигурное катание. Композиции наших прославленных фигуристов действительно можно назвать хореографическими: Петухов умеет ловко соединять четырехоборотные прыжки волнообразными движениями рук и корпуса, придумывать запоминающиеся поддержки и эффектные финальные позы в спортивных программах. Для своего первого полноценного балета хореограф взял привычные средства. Сбившиеся в начале спектакля в центре сцены исполнители, наряженные в белые плащи до пят, напоминают о культовом «Откровении» американского хореографа Алвина Эйли. И это лучший момент постановки. Освобождаясь от униформы и оказавшись в трико и купальниках разных расцветок, танцовщики не обретают индивидуальной пластики, а все так же змеятся всем телом, вихляют бедрами, вспрыгивают друг на друга из неудобных положений и с особым упорством закладывают ноги за уши. А изменение темпа от аллегро до адажио означает эмоциональные перемены от «Песни о нежности» и «Песни о беззаботности» до «Песни о любви» и «Песни о радости». Если бы не программка, можно подумать, что «Цвета белого» — реанимация опуса 30-летней давности, тем более что в пару к нему поставлены «Вечерние танцы» Тома Шиллинга 1980 г. рождения. Тогда на всех балетных сценах страны соревновались за то, чтобы создать свой эквивалент «Спартака», а спектакль на музыку «Неоконченной симфонии» Шуберта принципиально не стремился к подавляющей мощи. Демонстративно скупой в средствах (пустая сцена в сумеречном свете, три пары танцовщиков, один дуэт), построенный на ассоциациях со Средневековьем (горчичная цветовая гамма, платья с высокой талией и шнуровкой, элементы старинных бальных танцев), этот балет казался интеллектуальным высказыванием о взаимоотношениях человека со смертью. Сегодня, несмотря на старание исполнителей, «Вечерние танцы» выглядят несмелым подражанием Джерому Роббинсу. Не исключено, что это вызвано особенностями сцены: камерность в спектакле сочетается с абсолютной балетной условностью. Балет «Станиславского», долго переживавший череду тяжелых обстоятельств, с открытием театра после реконструкции только начал возвращать себе былой интерес публики. Но расширение технических возможностей пока совпадает с сужением художественных. |