 Музыкальная критикаПарад монахов и акробатов«Русский балет» занялся поисками новой хореографииВедомости / Среда 12 октября 2005 Базирующийся в Кузьминках областной театр «Русский балет» на один день вырвался в центр Москвы. На сцене Концертного зала им. Чайковского труппа показала одноактные спектакли двух начинающих хореографов — грузина Тамаза Вашакидзе и Индры Рейнхолде из Латвии. Менеджерская виртуозность Вячеслава Гордеева, руководителя «Русского балета», позволила назвать это «мировым проектом «Чехов, Баланчин и другие».Балет из Кузьминок существует на отшибе столичного балетного процесса, но выживать ему позволяет редкое профессиональное чутье Вячеслава Гордеева. Двадцать лет назад благодаря немыслимой энергии и честолюбию своего нынешнего худрука ансамбль Московской филармонии стал одной из первых в стране самостоятельных балетных компаний и обзавелся гордым именем. Несколько лет спустя подобных коллективов стало множество, но все они тешились мечтой об оригинальных творческих программах. Мысль о многофигурных балетах Петипа, переложенных для нескольких ног, многим еще казалась кощунственной, когда Гордеев выпустил в урезанном варианте «Лебединое озеро» и «Дон Кихот». А когда другие стали воспроизводить классику по его рецепту, Гордеев уже обзавелся многолетними гастрольными контрактами в Германии и Ирландии. Сейчас в закромах русского балета практически не осталось спектаклей, еще не освоенных труппой с идентичным названием. И вот вслед за Мариинкой и Большим, которые, поэкспериментировав с наследием, занялись поиском актуальных идей, Гордеев тоже обратился к современности, представив Москве сразу двух молодых хореографов — латышку Индру Рейнхолде и грузина Тамаза Вашакидзе. Вопреки географии, утверждениям политиков и афишной рекламе «мирового проекта», в балете Латвия и Грузия по-прежнему существуют в той системе координат, имя которой — советский балет. И Рейнхолде, и Вашакидзе, судя по всему, свой московский дебют расценили как событие судьбоносное. Первая заставила пуститься в пляс героев чеховского «Черного монаха», второй воззвал к главному национальному авторитету, подкрепив свой «Большой вальс» вывеской «Посвящение Джорджу Баланчину». Один из лучших танцовщиков Грузии, Тамаз Вашакидзе, был участником первой в Советском Союзе постановки балетов Баланчина. Тем не менее следов Баланчина и его культа балерины в его хореографии не найти — зато легко различить драмбалетные приемы Леонида Лавровского (взаимоотношения Художника и Музы перекочевали из «Паганини») и достижения героического танца Юрия Григоровича (главный герой так и норовит взлететь в воздух a la Спартак или Ферхад). Окружив Художника кордебалетом из 20 танцовщиц в белых хитонах, он заставляет их то соединяться, то разбиваться на четверки с четкостью, достойной парада на Красной площади. Девушки полтора часа безостановочно скачут на пальцах, прыгают и вращаются, на поклонах почти ковыляя в кулисы. Нелегкая — в буквальном смысле слова — женская доля достается и Музе: ей приходится прыгать в рыбки вниз головой, бить пуантом в бубен, поднятый на уровень уха, и демонстрировать прочие цирковые навыки. Людмила Коновалова будто создана для ролей балетных вдохновительниц и повелительниц, но хореографу Вашакидзе в отличие от Баланчина не до секретов очарования — ему интереснее загнать солиста в невероятных пируэтах, запустить его окольцовывать сцену jetes en tournent, а потом еще и заставить скручиваться вокруг своей оси в tours en l'air (экзекуции подвергся приглашенный из Большого театра Андрей Евдокимов). Думать о композиции в этой схватке с возможностями техники, безусловно, мелочно. Хореограф из Латвии Индра Рейнхолде обладает чувством сценического пространства и времени, которого абсолютно лишен ее грузинский коллега, а простые и ясные линии ее «Черного монаха» напоминают мускулатуру олимпийца. Между тем ее опус тоже демонстрирует внимательное изучение творчества предшественников, хотя и других. Метания героя Рейнхолде изобразила, используя старые костыли Бориса Эйфмана: главному персонажу подарила целую команду грез, которую изображают девушки в телесном трико, и четверку двойников, а также бесконечные дуэты с Черным монахом (в этой партии записной принц «Русского балета» Максим Фомин проявил неожиданную харизматичность), которые строятся на заламывании конечностей, прыжках и акробатических поддержках. Афиша, объединившая чеховский силуэт и кавказский профиль Баланчина, оказалась самым запоминающимся знаком премьеры «Русского балета». Однако, коли новую хореографию принялся насаждать в своем театре Вячеслав Гордеев, это знак, что через несколько лет этим будут озадачены балетные труппы всей страны. |