 Музыкальная критикаХозяин славыРолан Пети оставил секреты балета при себеВедомости / Вторник 02 ноября 2004 «Секреты балета. Ролан Пети рассказывает…» — так называлась программа, с которой прославленный французский хореограф и единственный из деятелей зарубежного балета, удостоенный российской Госпремии (за «Пиковую даму» для Николая Цискаридзе и Илзе Лиепы в Большом театре), прибыл на два дня в Москву. Распространяться о секретах ремесла переполненному залу маэстро не стал, зато раскрыл секрет своего успеха. Новую сцену Большого театра, на которой прошли спектакли, долго готовить не пришлось — вместо декораций ограничились белым задником для проекций. В центре — Ролан Пети в видавшем виды репетиционном костюме с несколькими листочками в руках. Никаких тайн, никаких интригующих многоточий. Его рассказы коротки и непритязательны. Их обаяние не фиксируется на бумаге, как не фиксируются французский шарм, обвал темпераментных междометий, сплетение французского с английским и тщательное артикулирование русских слов. Когда слов не хватает, Пети, по профессиональной балетной привычке, переходит на язык жестов — несмотря на очевидный литературный талант, самый естественный для хореографа способ общения. Пикассо, Борис Кохно, Жан Превер, Жан Габен, Нижинский, Чаплин, Лиля Брик, Мэрилин Монро, Фред Астер, Марлон Брандо, Нуреев, Барышников, Цискаридзе — Пети поместил свою жизнь в декорации великих имен. Пожалуй, мало где, кроме России, этот перечень выглядит так впечатляюще. Время великих побед Пети совпало с эпохой международного триумфа русского балета, но даже это не позволило Лепешинской отбить чечетку с Астером, а Улановой сыграть в фильме Чаплина. И самому Пети лишь приоткрыло двери в Большой театр — он поставил для Майи Плисецкой небольшой балет «Гибель розы», но так и не осуществил здесь ни одного масштабного проекта. Его время в Большом наступило лишь к концу прошедшего века. Когда-то Ролан Пети, впервые встречаясь чуть ли не с каждым из своих великих друзей, говорил: «Помогите мне придумать новый балет». Еще в балетной школе Opera, познакомившись с Жаном Кокто и став его учеником, он унаследовал талант улавливать дух времени. В 1940-х Пети ставил балеты, в которых могли бы действовать герои Сартра, а в 1960-х создал спектакль, в котором звучала поэзия Маяковского. Благодаря этому дару в 20 лет он поднялся на вершину славы. Но теперь эти балеты, фрагменты из которых — живьем или в киновариантах — перебивали монолог Пети, выглядят безнадежно устаревшими. Он никогда не был выдающимся хореографом — в том смысле слова, как были ими Петипа и Баланчин, — мастером создавать хореографические композиции. Зато у него был дар из любой безделушки создавать спектакль. И, что немаловажно, коммерчески успешный. Пети поставил около сотни балетов, не считая бесконечных номеров для кабаре, ревю, фильмов. Он принимался за работу не потому, что им овладевала крупная тема: для его фантазии было достаточно стихотворной строчки, аромата духов, аксессуара в костюме или неожиданно расположенной лестницы на провинциальной эстраде. И этот талант Пети сохранил до 80. Ему мало перелетать из Парижа в Москву, из Милана в Токио, только чтобы восстановить какой-либо из немногих своих шедевров, вступивших в борьбу со временем: «Юношу и Смерть», «Кармен», «Собор Парижской Богоматери». Воспользовавшись собственным рецептом, он нарезал из кинохроники победоносные танцы своей блистательной жены Зизи Жанмер и кадры собственных репетиций с Нуреевым и Фонтейн, собрал команду преданных действующих артистов — Лючию Лакарра, Луиджи Бонино, Сириля Пьера, Линца Чанга, Слайда, доукомплектовав их в Москве Илзе Лиепой и Николаем Цискаридзе, и даже свои воспоминания превратил в еще один успешный международный проект. |