 Музыкальная критикаПервая сотняСегодня балетный мир отметит юбилей Джорджа БаланчинаВедомости / Четверг 22 января 2004 Три балета Баланчина — «Аполлон», «Серенада», «Блудный сын» — показывает сегодня вечером New York City Ballet. Королевский балет Великобритании чуть варьирует программу — «Блудный сын», «Агон» и «Симфония до мажор». В Мариинском театре к сегодняшнему дню подгадали возвращение на сцену Ульяны Лопаткиной, которая выйдет в баланчинских же «Бриллиантах». Все балетное человечество отмечает 100-летие со дня рождения Джорджа Баланчина. В наши дни ни один уважающий себя театр мира не может обойтись без этого имени — эстет и интеллектуал, друг Стравинского и Одена, Баланчин стал тем хореографом, кто в ХХ в. пересоздал образ классического танца. «Отменив» бесконечные сказочные истории и вместе с ними подробную и непонятную пантомиму, он все полномочия в балете вернул танцу. Для современного балетного человека не уметь разговаривать на его профессиональном языке недопустимо. При этом никаких революций Баланчин не устраивал: еще с юности, когда он сбежал из постреволюционного Петрограда с одним чемоданом театральных костюмов, хореограф ненавидел катаклизмы и во всех интервью рассказывал о своем преклонении перед Петипа и Ивановым, создателями хрестоматийной балетной «основы основ» — «Лебединого озера». А его спектакли до сих пор называют грезами об утраченном русском императорском балете. В спектаклях старых классиков Баланчин (тогда еще Георгий Баланчивадзе, танцовщик бывшего Мариинского театра) был первоклассным исполнителем гротескных партий — т. е. ролей, требующих от исполнителя быстроты и мобильности. Именно эти качества стали определяющими в стиле Баланчина-хореографа. «В России и Европе “Лебединое озеро” теперь еле-еле движется, как будто танцовщики боятся рассыпаться», — говорил он, заставляя своих танцовщиков нестись в немыслимом темпе под джазовые синкопы. И сам передвигался по жизни в своем излюбленном темпе allegro vivace: ставил танцы в спектаклях Метрополитен-оперы, в голливудских фильмах и бродвейских мюзиклах, а для своей труппы создал 148 балетов. С детства осознав, что поэзия балета основана на прозе каторжного труда, Баланчин привык работать с фантастической скоростью, не боялся цитировать самого себя — и создавал шедевры, которые, вопреки его собственным прогнозам, остаются столь же популярными, как «Жизель» и «Лебединое озеро». Многие годы стесненный в средствах, он довел до минимума бюджет спектаклей, ограничиваясь в декорациях слегка подсвеченным задником, а в костюмах — тренировочными трико, которые с легкой руки Баланчина превратились в самую популярную форму балетной «одежды». Проведя всю жизнь в репетиционных залах и встретив там же всех пятерых своих жен, Баланчин продолжал ставить балеты почти до самой смерти. «Мы, если можно так выразиться, звери особой породы со своим образом жизни. Никто не спрашивает у лошади, что она делает целый день. Я — танцовщик телом, душой и умом. Так я и живу. Мое дело — балет, об остальном я не думаю», — говорил Баланчин. |