 Музыкальная критикаБриллианты на один вечерЛучшие танцовщики Нью-Йорка в МосквеВедомости / Среда 19 ноября 2003 Весь блеск, накопленный американским балетом за свою 70-летнюю историю, сконцентрировался в единственном концерте, который «Бриллианты американского балета» дали в Москве. Зал Большого театра сначала едва не разошелся по швам от желающих втиснуться в ложи, а потом чуть не обрушился от аплодисментов. Несмотря на тошнотворную банальность вывески, под которой приехали в Россию американские танцовщики, в этот вечер совпало все, чтобы концерт остался в истории. 12 солистов трех лучших танцевальных компаний Америки — New York City Ballet, American Ballet Theatre и Alvin Ailey American Dance Theatre — выстреливающими с точностью рапиры пуантами, свивающимися в немыслимых пируэтах ногами, бесшумными полетами под колосниками, жгучими пластическими изгибами вычертили образ американского балета. Программа огромного концерта мало напоминала традиционную окрошку международных гала: в нем не осталось места Мариусу Петипа, иностранный акцент в котором коробит любого русского балетомана. Репертуар был выстроен как лекция первоклассного историка балета, не забывающего научный интерес скрещивать с житейской занимательностью. На разогрев подали роскошное Классическое па-де-де Гзовского на музыку Обера — образец французского стиля (в нем, вопреки декларируемой классической традиции, первенство у балерины — Мишель Уайлс — отобрал партнер, юный Дэвид Холберг, с одинаковой безмятежностью перекрывающий сцену огромными прыжками и рассыпающийся в антраша). И это была единственная дань признательности европейским миссионерам. После этого романтические заводи «Увядающих листьев» Энтони Тюдора (первого американского балетного классика) сменялись жестким урбанизмом «Хермана Шмермана» Уильяма Форсайта, а мягкая плавность Аманды Маккероу и Джона Гарднера — сумасшедшей точностью суховатого тела Венди Вилан и электризующей энергией Альберта Иванса. Но чтобы публика не успела испугаться интеллектуальной атаки самого радикального хореографа современности, ставящего танцы на пуантах, дали па-де-де на музыку Чайковского — один из шедевров Баланчина, в котором миниатюрный блондин Итан Стифел летал со скоростью ракеты, чтобы заполнить танцем огромную сцену Большого. Изысканный агон (состязание) «Танцев Шопена», которые открывали второе отделение (в них Стифел, которого называют идеальным современным исполнителем Баланчина, играл в соперничество с другим лихим виртуозом — Дамианом Ветцелем) , взрывался афроамериканскими страстями «Песен любви» Алвина Эйли (одного движения плечом Мэтью Рашингу хватает, чтобы зал оценил силу его любви и взревел, разделяя ее). Противостоять этой энергии могли только баланчинские «Звезды и полосы» — па-де-де во славу американского флага, в котором Палома Эррера заставляла ностальгировать о ее первом приезде в Москву, о бесшабашной смелости, с которой она носилась тогда по сцене, успевая в бесчисленных пируэтах, заносках и поддержках кокетливо демонстрировать главный козырь — умопомрачительные стопы. Для тех, кто за два часа этого концерта на скоростях «Формулы-1» еще думал, что 6000 руб. — чрезмерная плата за американские бриллианты, вместо общей «бисовки» показали российскую премьеру балета Who cares? , в котором нашли друг друга музыка Гершвина, хореография Баланчина и виртуозность семерых солистов АВТ и NYCB. И даже если бы эти шедевры американской хореографии доверили второразрядным исполнителям, концерт стоило бы показывать — в качестве пособия для хореографов и менеджеров. |