Тексты | Авторы | Издания | Спектакли | Ассоциация |

Адрес статьи: http://www.vedomosti.ru/newspaper/article.shtml?2003/02/17/58094

Ведомости / Понедельник 17 февраля 2003

15 февраля Большой театр показал премьеру балета «Собор Парижской Богоматери». Этот знаменитый спектакль в Москве хорошо знают: еще в советские времена его привозили на гастроли Opera de Paris, Марсельский балет и Мариинский (тогда еще Кировский) театр. Еще лучше здесь знают самого Ролана Пети: прославленный француз оказался первым западным хореографом, допущенным в стены Большого и Мариинки (еще в 1972 г. он поставил «Гибель Розы» для Майи Плисецкой). В прошлом сезоне Пети был вновь приглашен в Большой театр — его «Пиковая дама», поставленная для Николая Цискаридзе и Илзе Лиепы, теперь выдвинута на соискание Госпремии и номинирована на «Золотую маску». Перед премьерой Ролан Пети ответил на вопросы «Ведомостей».

— Господин Пети, ваше проникновение за железный занавес объясняется вашим желанием работать с русскими артистами или же доброй волей руководителей советской культуры? — Меня всегда приглашали театры. В Кировский театр меня пригласил г-н Виноградов, в Большой — г-н Григорович. Но, хотя с Григоровичем у меня сложились дружеские отношения — он крупный хореограф, — тогда я не чувствовал себя здесь слишком счастливым. Труппа Большого театра была очень разрозненной, разобщенной, в той атмосфере было тяжело работать. Сейчас уже такого нет. Г-н Акимов, который руководит балетом, сделал все, чтобы предоставить мне таких танцовщиков, с которыми легко и приятно работать. Так что все хорошо.

— Тем не менее ваш нынешний приезд омрачен конфликтом с Мариинским театром, который, по вашим словам, не соблюдает ваших авторских прав.

— О, такое происходит не только в России. В Америке, например, все мои балеты без моего ведома перевели на DVD и продают по всему миру. Творят, что хотят. А когда я обратился к адвокатам, они мне сказали: «Месье Пети, сделать ничего нельзя. Вы можете возбудить процесс, но только потеряете много денег, потому что балеты, фильмы — это неподписанный продукт, не найти концов». Забавно, конечно, ведь деньги за продажу этих дисков кто-то получает. А здесь, в России, танцовщики, когда им что-то нравится, просто берут и танцуют. Плисецкая, для которой я поставил «Гибель Розы», станцевала этот балет больше 500 раз! А я и не знал ничего, она меня даже не спросила.

— Но это только подтверждает популярность хореографа Пети в России.

— Вы, конечно, правы. Как сказала моя жена (Зизи Жанмер — выдающаяся французская балерина — А. Г.), которая всегда права: «Чем больше танцуют, тем лучше. Пусть танцуют». Но мне бы хотелось, чтобы это еще и немного денег приносило. В России художники избегают говорить о деньгах.

У меня часто спрашивают: «Что вы любите больше всего на свете?» Я всегда говорю, что больше всего люблю свою профессию и свою семью. И деньги. Очень люблю деньги. Они очень важны. Знаете почему? Это дает независимость, которая позволяет выбирать, когда, как и с кем вы работаете. — Как вы относитесь к бесконечным переделкам классических балетов? — Сегодня все ставят «Лебединое озеро». И здесь, и в Торонто, и в Кировском, и в парижской Opera — везде свое «Лебединое». Каждый редактор подставляет свое имя и складывает деньги в карман. Если бы я руководил каким-нибудь театральным профсоюзом, то поставил бы условие: если театр хочет делать свое «Лебединое», пусть делает, но деньги должны идти не редактору, а на поддержание старых танцовщиков. Ведь все равно никто ничего ни с «белым» актом Иванова, ни с «черным» па-де-де Петипа не сделает. Либо пусть ставят совсем другое «Лебединое озеро».

— Именно так в свое время поступили вы.

— Я поменял местами: женщина была принцессой (ее танцевала Алтынай Асылмуратова) — она искала лебедя, а лебеди все были мужчины. Но если все эти белые пачки остаются, то почему надо подписывать? — В вашем шедевре вместе со звездами Большого театра — Николаем Цискаридзе, Дмитрием Белоголовцевым, Андреем Уваровым, Светланой Лунькиной, Анной Антоничевой — оказались заняты совсем молодые солисты. Как вам удалось рассмотреть их сквозь густые ряды кордебалета? — Андрей Уваров, который был назначен на роль Феба, покорил меня абсолютно. Я хочу сделать какой-нибудь балет специально для него. Но у него, к несчастью, травма. Второй мальчик, Константин Иванов, который мог бы эту роль сделать, строит из себя не пойми что и считает, что роль для него недостаточно важна. Поэтому я отказался от него и попросил показать мне танцовщиков, которых еще не видел. Г-н Акимов прислал мне каких-то мальчиков. Один из них мне показался совсем начинающим, просто дитя. Но выбора-то не было. Я сказал: «Это будет очень трудно — он такой застенчивый!» Мы начали работать. И за 15 дней он добился замечательного прогресса. Он будет единственным Фебом на два состава, поэтому мы сейчас к нему относимся как к маленькому Иисусу. Это мой сюрприз всем — Саша Волчков. А второй — Руслан Скворцов. Я заметил его на репетиции — отличная техника. Подошел и спросил: «Ты знаешь, священник — он такой ужасный человек, чудовищный, он просто Люцифер. Что ты делаешь? Как ты его покажешь?» (Месье Пети скрещивает на груди руки, опускает глаза, но во всей его позе читается ненависть.) И вот у него уже все есть, образ схвачен.

— Вы говорите, что хотите поставить балет для Андрея Уварова. Значит ли это, что идут переговоры о продолжении сотрудничества с Большим театром? — Давайте поговорим об этом после того, как мы с г-ном Иксановым официально что-нибудь подпишем.