 Музыкальная критикаОдин за всехВ театр эстрады прямиком с Бродвея прибыл американский шоу-балет ComplexionsВедомости / Понедельник 22 апреля 2002 Как и положено на гастролях подобного ранга, чуть ли не за два месяца Москва была оклеена огромными зазывными плакатами, которые обещали американский джаз-балет под патронажем Патрика Суэйзи — он сотрудничает с компанией со времен совместных съемок в «Грязных танцах». Рекламный буклет цитировал незаменимую в подобных случаях New York Times — «Пульсация энергии и настоящий удар по чувствам» и предупреждал: «Берегитесь: энергия и духовная мощь этой труппы оказывает очень сильное влияние». Магическое слово «Бродвей» ассоциировалось с суперпрофессионалами, способными взорвать всякие представления о возможностях танцевального шоу. Программа труппы была составлена из трех получасовых частей — набора коротких номеров в обрамлении двух больших композиций. В полном соответствии с названием компании джаз в них был перемешан с классическим балетом, разбавлен бальным танцем и помножен на модерн. Сочетание достижений Эйлвина Эйли, Пола Тейлора, Уильяма Форсайта, Майкла Джексона и многих других танцевальных революционеров иллюстрировали этапы большого пути руководителей Complexions — Дуайта Родена и Дезмонда Ричардсона. Безусловно, успешный шоу-балет — чаще всего остроумный синтез чужих находок и драйв, заставляющий зрителя биться о кресла. Американцы ожиданий не обманули: если бы каждый танцовщик кордебалета в Большом театре выходил на сцену с их самоотдачей, ни один модернист не осмелился бы списать в утиль «Баядерку» и «Лебединое озеро». Но солистов в Complexions явно подбирали с бору по сосенке — лепестковые стопы одной явно производства Школы американского балета, мягкие упругие мышцы другой вырабатывались на стадионе, а вихляющая зазывная выступка третьей шлифовалась на ресторанных сценах. Компания, существующая с 1994 г., выглядит случайно собравшейся на доходный проект группкой энтузиастов. Чтобы увидеть0 подлинный американский шоу-балет и подлинный Бродвей, как оказалось, нужно было терпеть до середины третьего отделения. Когда в массе двадцати танцовщиков появился один из руководителей и звезда компании Дезмонд Ричардсон, не нужно было сверяться с программкой, чтобы понять — это «Высший пилотаж». Его тело вымуштровано в театре Эйли, усовершенствовано работой с Форсайтом и отшлифовано классическими экзерсисами в American Ballet Theatre. Джаз придал ему кошачью мягкость, модерн насытил взрывной силой прыжки, а природа наделила харизмой, от которой, кажется, готовы взорваться люстры в зрительном зале. Это именно тот тип танцовщика, о котором мечтает русский балет и пытается вырастить Мариинский театр. Ричардсон — рецепт его воспитания. |