 Музыкальная критика«Щелкунчик» без елкиДолгожданный спектакль, премьера которого готовилась полтора года и откладывалась четыре раза, стал главным событием первого международного фестиваля балета «Мариинский». Еще задолго до первого появления на публике этот «Щелкунчик&r...Ведомости / Среда 14 февраля 2001 Долгожданный спектакль, премьера которого готовилась полтора года и откладывалась четыре раза, стал главным событием первого международного фестиваля балета «Мариинский». Еще задолго до первого появления на публике этот «Щелкунчик» был окутан слухами и скандалами. Увидеть его своими глазами съехался бомонд со всех концов света. Главным действующим лицом нового «Щелкунчика» стал художник Михаил Шемякин — автор общей концепции, декораций и костюмов постановки. Именно ему — дебютанту в балетном театре, для которого не существует непререкаемых авторитетов и непреодолимых табу, — доверили создать спектакль, который должен вывести императорский Мариинский балет на светлую магистраль современного художественного процесса. Наделив Шемякина полномочиями постановщика спектакля, Валерий Гергиев поступил очень разумно: любой русский балетмейстер накрепко спеленут традициями былых постановок «Щелкунчика». Эта традиция насчитывает вековую историю (премьера состоялась в Мариинском театре в 1892 г.) и включает невероятное количество версий. Примирить Чайковского и Гофмана с прекраснодушными балетными снами пытались чуть ли не все отечественные классики: Лев Иванов и Александр Горский, Федор Лопухов и Василий Вайнонен, Юрий Григорович и Игорь Бельский. Шемякин не отказался от предложения Валерия Гергиева совместными усилиями превратить незамысловатый детский утренник в гофмановскую фантасмагорию и вернуть «Щелкунчику» трагический накал Чайковского. В этом спектакле не место рождественскому теплу, тихим семейным радостям, идеальным линиям классического балета. Елка выброшена из интерьера как ненужный хлам. Домашний уют Штальбаумов Шемякин вывернул наизнанку, продемонстрировав грязную кухню этой семейки, в которой между жирными окороками и пышными колбасами орудуют крысы. А в парадных комнатах, где Машеньку третируют папаша с мамашей, брат Фриц, няня и дедушка-подагрик, снуют карлики. Блаженного фокусника Дроссельмейера (экс- «лицедей» Антон Адасинский) постановщик превратил в зловещего лысого горбуна. А Машеньку в платье Наташи Ростовой — в невротического тинейджера кислотной эпохи. И на пути в мир абсолютного счастья — лавку сластей Конфитюренбург — героев (Наталья Сологуб и Андриан Фадеев) закручивает не умиротворяющий белоснежный хоровод метели, а зловещий вихрь танцовщиц в черных пачках во главе с Королевой снежинок (Дарья Павленко). У балетмейстера Кирилла Симонова провокации Шемякина энтузиазма не вызвали. Начинающий хореограф, призванный поставить «Щелкунчика» после того, как распался тандем Шемякина с Алексеем Ратманским, позволил единственное отступление от канонов благонамеренности — в порыве радости его Машенька прошлась по сцене колесом. Все остальное время танцовщики лишь придавали экспрессию привычным арабескам и аттитюдам. Только существующий в спектакле автономно Антон Адасинский оказался органичным в гротескных интерьерах. Добравшись до бесконечной сюиты национальных танцев, в которой не скрыться за причудливыми костюмами, действие безнадежно забуксовало, превратившись в неуместно затянувшуюся шутку. А Вальс цветов и па-де-де выглядели добротно сданным экзаменом по классическому наследию. Впрочем, балета от этого спектакля и не ждали. В самом консервативном отечественном театре, десятилетиями хранившем принципы театра-музея, Михаил Шемякин совершил революцию — создал новый театральный жанр. Нью-Йорку наверняка будет приятно обнаружить в новом русском чуде свое излюбленное эстрадное шоу. |