 Музыкальная критикаНеуклюжая «Рогнеда»В Москве на сцене Большого театра открылись Дни культуры Республики Беларусь в Российской Федерации. Звучали государственные гимны, президенты обменивались приветствиями и произносили речи о братстве народов, Александр Лукашенко вручал ордена и медал...Ведомости / Четверг 18 января 2001 В Москве на сцене Большого театра открылись Дни культуры Республики Беларусь в Российской Федерации. Звучали государственные гимны, президенты обменивались приветствиями и произносили речи о братстве народов, Александр Лукашенко вручал ордена и медали российским политическим и общественным деятелям. В узких пространствах партера сталкивались Сергей Батурин и Владимир Жириновский, Александр Шилов и Бари Алибасов, а народ торопился запечатлеться на фотографиях рядом с Геннадием Зюгановым. Российско-белорусскую дружбу укрепили балетом «Страсти (Рогнеда)» Андрея Мдивани, представив великого киевского князя Владимира Красное Солнышко завоевателем, насильником и развратником. Совместную славянскую историю в Минске интерпретировали как трагедию поруганной, но не сломленной полоцкой княжны Рогнеды, любившей князя Ярополка и не пожелавшей выйти замуж за сына рабыни Владимира, пережившей гибель родителей и ослепление жениха, разорение Полоцка, насилие, измены мужа, но добившейся возрождения родного княжества. Спектакль сделан с подзабытым в российских балетных столицах имперским размахом. Житие Рогнеды проиллюстрировано балетом в двух действиях и шестнадцати картинах. Масштаб задает сценография петербургского художника Вячеслава Окунева: обагренные страницы древнеславянской летописи в прологе и эпилоге спектакля, деревянные славянские языческие идолы и византийские лики святых. Либретто и хореография Валентина Елизарьева скроены по рецептам революционных 60-х. Из «Весны священной» Касаткиной и Василёва позаимствованы идиллические картины языческой юности Рогнеды, из «Спартака» Григоровича — оргии в палатах князя Владимира. Встречаются ссылки и на нетленную классику: то промелькнет цитата из «Жизели», то аукнется сцена из «Корсара», то всплывут воспоминания о «Весне священной» Вацлава Нижинского. Страдания Рогнеды укреплены жанровыми картинами, призванными служить социально-бытовым фоном действия. Массовые сцены многофигурны, монологи и дуэты тягучи и однообразны. Уроки адаптированы для ударников соцсоревнований, впервые попавших «на балет», с незамысловатой буквальностью. Нюансы и детали отброшены как отягощающие излишества, чувства упрощены, форма иллюстративна. Неприхотливо выставляя пятку «утюгом», скачет на полянке юная Рогнеда, она же демонстрирует любовный экстаз, бросаясь в двойные «рыбки» на руки Ярополка, и разбрасывает ноги в шпагатах в сцене насилия. Бутафорскими факелами тычут в лицо Ярополка скоморохи (почему-то названные в программке шутами) в сцене ослепления. Анна Багрянородная, склоняя Владимира к крещению, вызывает дух Иисуса Христа на кресте. Труппа, представленная в «Страстях», тоже энтузиазма не вызывает. Не спасают даже костюмы Окунева в стиле древнеславянских нарядов, искусно скрывающие несовершенство фактуры низкорослых, крутобедрых и тяжеловесных танцовщиков. Когда-то блиставшая в «Болеро» Татьяна Шеметовец — Анна Багрянородная вынуждена демонстрировать отсутствие ключевого элемента своей партии — шага. Руслан Минин — Владимир неуклюже пытается одолеть доставшийся на его долю круг jetes и грозно размахивает руками. Жанна Лебедева — Рогнеда и Владимир Долгих — Ярополк демонстрируют лишь изумленно-испуганные гримаски. Белорусский балет — «гордость и национальное достояние», как представил его москвичам Александр Лукашенко, — до имперского великолепия не дотянул. |