 Музыкальная критикаСковородка фри-джаза постепенно остываетКонцерт в Доме звукозаписиКоммерсантЪ / Суббота 29 января 1994 Жив до сих пор фри-джаз -- антибуржуазное, нонконформистское течение, возникшее в 60-е годы, прославленное немногими великолепными ниспровергателями и заманившее в свои ряды толпы наивных эпигонов. В наше время уровень культурной медицины повысился настолько, что жанры и направления художественного творчества перестали умирать естественной смертью. Каждому находится своя ниша, своя скамья в храме престарелых искусств.
Файлер, Люди и Минтон относятся, безусловно, к первой категории -- это ветераны второго поколения free, никогда доселе вместе не выступавшие. На счету каждого -- около двадцати лет концертов, записей, фестивалей. Среди них были и такие, которые нагляднее любых теорий отражают благополучное включение бунтарства в лоно культурной политики: когда властям маленького шведского городка понадобилось разрушить музей, они пригласили освятить это событие ансамбль Дрора Файлера -- с электрическими виолончелями, пилами, отбойными молотками и гитарами. Дрор Файлер -- не только бывший десантник, саксофонист и прирожденный лидер любителей ломать музеи, но и разносторонний композитор, один из немногих, кому удается существовать исключительно на доходы от собственной музыки. Это не мешает ему носить серьгу в ухе и майку с надписью "Ешь богатых" (к чему он также словесно призвал москвичей в заключение концерта). Мощное, словно из одного мускула отлитое тело Файлера источает неостановимую брутальную агрессию, а бритая голова, породистый еврейский нос и саксофон образуют контур вызывающей красоты. Мало кто мог бы устоять против этого неотразимого индюка с добрыми грустными глазами, разве что бывалый деревенский саксофонист из Швейцарии Вернер Люди. Пожалуй, дуэт Люди и Файлера стал единственным моментом встречи, когда ветераны фри-джазовой сборной Европы смогли сыграть по-настоящему "в пас".
Сольный номер маститого британского дадаиста Фила Минтона, отличающегося диковинным умением свистеть и трещать невероятными местами рта и желудка, представлял собой род моноспектакля, населенного необъявленными персонажами; абсурдизм Минтона светился прозрачными красками архаики и неожиданно напомнил о пластинках на 78 оборотов с шаляпинскими записями "Старого капрала" и других драматических баллад. Что же касается молодого Владимира Миллера, родившегося в Чили, живущего в Лондоне и выступающего в основном в России, то он выглядел как грамотный и старательный ученик -- только факультет его, кажется, вот-вот будет закрыт.
Странное дело -- чем больше взвинченной энергии исходило от музыкантов на сцене, тем пассивнее и холоднее реагировал зал. Видимо, и Москва, как бы она ни была хороша против Стокгольма и Женевы, утрачивает вкус к свободе творчества. Будем надеяться, что десять слушателей в Мальме и пятьсот в Саратове никогда не дадут фри-джазу умереть.
|