Тексты | Авторы | Издания | Спектакли | Ассоциация |

КоммерсантЪ / Пятница 01 июля 1994

Екатерина Бирюкова, Петр Поспелов

Виолончельное состязание этого года запомнится надолго -- хотя в интересах престижа конкурса им. Чайковского о нем стоило бы поскорее забыть. Причиной случившегося казуса, возможно, стало роковое падение Наталии Шаховской -- председателя жюри виолончелистов -- с подоконника в собственной квартире. С самого начала конкурса уровень виолончелистов определялся как очень высокий, и мы вправе были ждать блестящих итогов. Но пока Шаховская со сломанной ногой находилась в больнице, жюри сделало все, чтобы сильнейшие участники (в первую очередь российские, почти все -- ученики Шаховской) не попали в финал. Наталия Гутман, музыкант с высочайшим мировым авторитетом, игравшая первую виолончель в отсутствие председателя жюри, ввела свою (а не обычные баллы) систему голосования на втором туре: крестики и точечки -- более откровенную, но и опасную для самих голосующих. Можно себе представить масштаб того разноса, который учинила вернувшаяся к третьему туру Наталия Шаховская коллегам, которые, по ее собственным словам, "не очень думали, что они делают, и потом сами сидели краснели". Профессионализм финалистов не укладывался ни в какие рамки; интерес публики резко упал, а довершил картину халтурный оркестр под управлением Владимира Понькина. Подводя итоги, жюри под началом Шаховской сделало себе своеобразное благородное харакири -- никому не была присуждена не только первая, но и вторая, третья и, что самое смешное, пятая премии. Запоздало был награжден Вольфганг Шмидт -- явный лидер первых туров, не набравший крестиков для финала: он получил красивую тарелку завода "Златоуст" с портретом Петра Ильича Чайковского.

Виолончельный конкурс провалился -- но, к чести жюри, оно не побоялось в этом честно признаться. На этом фоне чрезвычайно компромиссно и половинчато выглядит решение жюри скрипачей. Там не было явных натяжек, и уровень финала был неплох. Вторую премию разделили американка Дженнифер Кох (читайте восторженную статью о ней в от 28 июня) и наша Анастасия Чеботарева -- отлично выученная и артистически абсолютно бесцветная. По последней причине публика с удовольствием освистала жюри. Может быть, и судьям было стыдно: как бы извиняясь, они отдали Дженнифер Кох все возможные специальные премии. По баллам второго тура Кох начисто переиграла всех, однако, положа руку на сердце, признаем, что в сложном финале с оркестром ей все же понадобилась некоторая скидка на юный возраст. 3-я и 4-я премии были также поделены -- каждая между россиянином и иностранцем. Таким образом, скрипичное жюри возвело рядом два независимых друг от друга пьедестала почета и слабо похвалило всех. Азиатские участницы получили 5-ю и 6-ю премии.

Председатель жюри пианистов Лев Власенко не стал скрывать от публики свою печаль по неприсужденной первой премии. Не последним моментом нескончаемого обсуждения оказалось возвращение в комнату заседаний ответственного секретаря жюри Михаила Воскресенского (в голосовании по правилам не участвующего): сначала он демонстративно ушел, но вернулся за забытой видеокамерой. В итоге Власенко и его единомышленники оказались в меньшинстве. Семеро против четверых -- таков счет в пользу членов жюри-иностранцев, где тон задавали Милена Моллова и Сьюзен Старр. В кандидатуре Николая Луганского вряд ли кто сомневался. Расклад остальных участников может вызвать множество взаимоисключающих субъективных возражений. Отметим, пожалуй, лишь неожиданный и чуть преждевременный успех (4-я премия) семнадцатилетнего Александра Гиндина, ученика профессора Воскресенского, обладателя, может быть, самого живого и светлого таланта.

На завершившемся конкурсе судьями были лауреаты прошлых конкурсов. Порок такого контингента очевиден: слишком трудно забыть о собственных премиях -- полученных и нет. Нынешним участникам приходится конкурировать не только друг с другом, но и с членами жюри, какими они были когда-то, и с их давними конкурентами. Многопрофильное состязание распалось на несколько полностью независимых конкурсов. В прежние же времена работа разных жюри координировалась сверху. Новой значительной объединяющей идеи маститые музыканты не нашли; им не хватило, как призналась Шаховская, "более крупного мышления". Каждый думал о своем, а в результате жюри сыграло, как плохая футбольная команда. Как заметил композитор Леонид Десятников, приватизация конкурса не удалась.

Еще одна типичная особенность постсоциалистических конкурсов (красоты ли, пианизма): некая фирма учреждает приз, во много раз в денежном выражении превосходящий главную премию. Так и вышло: Николай Луганский стал обладателем скульптуры Эрнста Неизвестного стоимостью $15 тыс.

Закончим анекдотом: после сентиментального концерта в Клину (где находится дом-музей Чайковского) Николай Луганский, обнаружив в автобусе просвещенного подписчика Ъ, спросил его: "А вы не знаете такого режиссера: Фасбиндер?". Не будем раздумывать, что общего между Чайковским и Фасбиндером -- для победы на конкурсе это не имеет никакого значения. Для чего нужно что-то знать, во что-то вникать, когда даже не была присуждена премия "За лучшее исполнение музыки Чайковского?" Вот приз, который ничего бы не решал. Но дал бы жюри возможность сделать частное высказывание -- по самой сути музыки, исполнения и традиций конкурса. Очевидно, на это просто не хватило времени.