Тексты | Авторы | Издания | Спектакли | Ассоциация |

КоммерсантЪ / Среда 15 мая 1996

В прошлом году на "Альтернативе #8" я обносил коллег анкетами: "Назовите три лучших сочинения фестиваля". Называли по пять-шесть и спрашивали, можно ли еще. Такой же избыток впечатлений был по части исполнителей, а также целых направлений во всем их разнообразии. Мы радовались, что "Альтернатива" стала солидным международным форумом, не утратив и очевидных прелестей тусовочности. В этом году сосчитать удачные премьеры было гораздо легче, в чем читатель и убедится ниже. Веселая пустота в карманах вывела на первый план явления, ранее игравшие вторые роли. Да и общий художественный уровень по сравнению с "Альтернативой-95" страдал некоторой мелкотравчатостью. Но, с другой стороны, обнаружился положительный эффект, как бывает иногда на посиделках: важные гости, в честь которых произносились тосты, ушли, в разрядившейся атмосфере остались только свои, и вот тут-то им и стало хорошо друг с другом.

"Посиделками для двух пианистов" назывался опус Виктора Екимовского, хотя среди восьми номеров были и постоялки, и полежалки. Жесткий шифр, заложенный в основу концептуальных построений этого автора, воспринимается слушателем не иначе, как с улыбкой до ушей, хотя чаще всего таит в себе вовсе не шутку: чего стоила хотя бы "Лебединая песня", хирургически нарезанная из тактов предсмертного, незаконченного опуса Бетховена. Автор во цвете сил использовал покойного классика как донора -- при этом в программе фестиваля была и настоящая лебединая песнь, ставшая, что часто бывает, запоздавшим и печальным открытием. Иван Соколов исполнил "Лабиринт" -- последнее сочинение своего учителя Николая Сидельникова, умершего в 1992 году. 85-минутная форма напитана ощущением редкого синтеза -- обычно недосягаемой цели современных авторов. Романтический пианизм непротиворечиво сопрягается с джазовым прелюдированием; поставангардное понимание длительного процесса -- с природным ощущением аромата каждого мгновения.

К синтезу стремился и другой автор, давно уже написавший свой "Opus post" ("сочинение посмертное") -- Владимир Мартынов. Ожидание его премьеры стало красной нитью всей "Альтернативы": заказчик сочинения Дмитрий Покровский уверял, что по мере поступления его фольклорный хор уже репетирует отдельные фрагменты вместе с Академией старинной музыки Татьяны Гринденко. В заключительный день фестиваля "Ночь в Галиции" прозвучала без каких-то недостающих кусочков. Неподражаемо заразительный хор Покровского (куда по символическим причинам были добавлены композиторы Соколов, Батагов и Айги) не дал публике и автору остаться без подлинного праздника. Вместе с тем вспомним, что стихи Хлебникова с этим хором уже соединил композитор Антон Батагов и это было ровно одну "Альтернативу" назад. Мартынов соединил то и другое с барочным ансамблем, которому срочно пришлось учиться играть на струнных в деревенской манере. Все это удалось на славу, но, в отличие от прошлогоднего шедевра Батагова, вещь Мартынова цельной не получилась. Архаика стилистически разошлась с поздне-сладковатым стилем пения и игры, единой логики форма не обрела, а автор не смог воспарить над собственными моделями. Как уже понял читатель, о музыке Мартынова я могу говорить только с нежностью.

Впрочем, и Мартынов, и Екимовский (при всех преимуществах последнего по части пунктуальности) -- плодовитые авторы, поставляющие премьеры на каждый московский фестиваль, а не только на "Альтернативу". Если они и вписываются сюда хорошо, секрет альтернативности их присутствием не объясняется. Есть предположение, что феномен фестиваля -- в поддержании определенной аудитории, способной потреблять иное из академической музыки на равных правах с некоммерческими образцами музыки неакадемической. В прошлом году была сделана попытка объединить то и другое в рамках одних концертов -- в результате вежливые рокеры скучали на академизме, а хамоватые академисты пересиживали рок в буфете. Попытка была признана неудачной, жанры снова разведены -- и столь решительно, что один рок-гитарист даже совершил трогательную попытку попробовать себя в амплуа камерного баритона. Другой чертой фестиваля была реклама: говорится, что на концерт "Термен-центра" свезут 40 компьютеров, в результате компьютер всего один, используется лишь в одном номере программы и, разумеется, посреди исполнения виснет.

Возможно, истинно альтернативной чертой является равнодушие к сложной технологии. Екимовский, подозреваю, сам тащил из дома диапроектор, разматывал шнуры, искал в зале розетку и т. д. (см. фотографию). Можно представить, как пришлось готовить авторский концерт шведского электронщика Оке Пармеруда -- с шестью источниками звука, головокружительной многоканальной панорамой и слабым представлением о специфике языка электронной музыки. Много роднее композиторски оказался другой швед, Дрор Файлер, всего с парой брутальных шумов, извлекаемых из компьютера, и своей собственной, не менее брутальной игрой на саксофоне. Исключением среди композиторов-технологов был лишь Батагов, у которого глянец, выделка и физиологический напор не расходились друг с другом -- впрочем, и с полной предсказуемостью результата тоже.

Вероятно, понятие альтернативности, сегодня вновь несомненно обретшее смысл, у каждого участника фестиваля -- начиная с его руководителя Дмитрия Ухова -- свое. Я не нахожу ему другого определения, чем живучий и плодотворный дух московского инфантилизма. Когда три композитора предлагают одновременно слушать их три разных произведения, воедино сливается не музыка, а излучение от трех симпатичных людей (среди которых обязательно оказывается Иван Соколов, душа фестиваля, побывавший на нем теперь не только пианистом и автором музыкальных перформансов, но и джазменом, и певцом). Поэтому культурным центрам иностранных посольств, доставлявшим на "Альтернативу" своих музыкантов, в этом году пришлось трудно. Погоды не сделали даже такие ослепительные профессионалы-гастролеры, как Шведский квартет саксофонистов. Наибольший успех из иностранцев имели те, кто выступал в ансамблях с нашими (с тем же Соколовым или с Аркадием Шилклопером), хорошо знавшими, что инфантильный, еще советского происхождения образ мировой альтернативности нам много дороже, чем класс.

Современные русские композиторы: Алексей Айги, Антон Батагов, Виктор Екимовский, Владимир Мартынов, Иван Соколов