 Музыкальная критикаРоссия получила официальное место в европейской опереВ Екатеринбурге завершился конгресс Европейской академии музыкального театра (EAMT). Академия была создана в 1991 году по инициативе Научно-исследовательского института музыкального театра при Байройтском университете; странами-учредительницами выступили Германия, Австрия, Чехословакия и Эстония (в Брно и Тарту открыты национальные филиалы академии). Цель EAMT -- облегчение контактов между Восточной и Западной Европой в новых политических и экономических условиях. За время своего существования EAMT провела в городах Германии и Австрии три конгресса, посвященных разным аспектам менеджмента в музыкальном театре. Темой четвертого конгресса, состоявшегося на Урале, были фестивали и совместные постановки.КоммерсантЪ / Суббота 25 ноября 1995 Устроители конгресса во главе с директором Театра музыкальной комедии Владимиром Коровяковым и начальником местного отдела культуры Михаилом Сафроновым хорошо организовали мероприятие: все участники из самых разных стран, от Аргентины до России (их число превышало сотню), в один голос хвалили уральскую организацию труда и досуга. Особо надо отметить достижения синхронистов: все тонкости трудного театрального дела доходили до слушателей параллельно на трех языках (русском, немецком, английском) в полном объеме -- если, разумеется, говорящий не захлебывался в собственных мыслях или эмоциях.
Мыслей и эмоций хватало -- как это, собственно, и должно быть в хорошем музыкальном театре. Мысли схлестывались в теоретическом споре: что считать фестивалем -- выход из рутины, временное парение в облаках или смотр достижений за указанный период, ярмарку талантов, всероссийский слет? Первая точка зрения отстаивалась Западом (одним из аргументов в споре служили Русские сезоны Дягилева, которых именно Россия так и не увидела), вторая покоилась на практике Восточной Европы, до "парения в облаках" еще не дозревшей. Метакультурные аспекты фестивалей растворялись в разговорах о практической стороне изящных и не слишком изящных празднеств.
Запад учил, как надо вкладывать государственные деньги в культуру -- в том числе в фестивали, в том числе в театрально-музыкальные: доклад мюнхенца Дирка Хевига о культурной политике Баварии заставил восточноевропейских участников задохнуться от экстатического приступа зависти, а немецких коллег -- скептически усмехнуться по поводу излишне оптимистичного тона пропагандиста. Берлин оказался строже и демократичнее: представитель администрации Берлинского сената Гвидо Херрман, воплощающий ясность и человеческую определенность, присущую будущей столице объединенной Германии, реалистично -- то есть без особого оптимизма -- оценил перспективы поддержки культуры в самых развитых странах Европы. Зато уральцам было чем крыть: местные спонсоры и меценаты знают, что и высокая культура нужна народу, поэтому денег на нее (иногда) не жалеют.
Российские театральные деятели признавались, что они любят говорить о творчестве, а не считать деньги. Поэтому с особым интересом слушали они Герхарда Бруннера, художественного руководителя знаменитого танц-фестиваля в Вене и одновременно генерального интенданта "Объединенных сцен" австрийского города Граца, где за пять лет проведена бескровная, но весьма радикальная революция в театральной эстетике. А захватывающие воспоминания президента EAMT, царственного Массимо Боджанкино о работе в Париже, Флоренции и Милане заставили зал разом открыть рот и закрыть его только в момент оглушительных аплодисментов. Честь Восточной Европы защищали латыш Вистурс Гайлис и чешка Ольга Яначкова; московский Театр Наций в лице Сергея Коробкова не ударил в грязь лицом и украсил конгресс стильным и острым конферансом. Балетовед Наталья Чернова лихо открутила тридцать два фуэте о российских фестивалях танца, а российские практики -- режиссеры, дирижеры, певцы -- стали рьяно толкать конгресс к разговору о реальности, перспективах сотрудничества и совместимости эстетик.
Культурная программа дала достаточную пищу для таких разговоров. В "Сказании о невидимом граде Китеже" Римского-Корсакова, последней премьере Екатеринбургской оперы, например, явно не сошлись эстетические принципы художника Эрнста Гейдебрехта и режиссера Петера Виттига -- в результате чего ясные психологические находки покрылись туманом дурного украшательства, а мощная музыкантская воля всегда интересного дирижера Евгения Бражника не смогла полностью себя реализовать. В вердиевском "Трубадуре" того же театра участие итальянки (как бы режиссера) Марии Франчески Сичилиани оказалось лишь курьезом, не имеющим отношения к эстетике, но, конечно, заводящим в тупик разговоры о сотрудничестве. В восприятии зарубежными коллегами премьеры "Девичьего переполоха" Юрия Милютина в Театре музыкальной комедии преобладало чувство ностальгии по наивному искусству бабушек и дедушек -- хотя, разумеется, в системе рецепции работал не только убойно упакованный "стиль рюсс", но и недюжинное разделочное мастерство режиссера Кирилла Стрежнева. Кажется, чаши на весах стилевых исканий были уравновешены выступлением Балета Евгения Панфилова из Перми: качество не нуждалось в оговорках, а чистота -- в оправдывающих эпитетах.
Главное организационное достижение фестиваля -- в Екатеринбурге открыли Российский филиал EAMT, и все труды академии скоро будут доступны всем заинтересованным российским гражданам. А главным художественным впечатлением, не в упрек уральцам, для многих стал видеопоказ спектаклей Оперы Граца -- в частности, "Аиды" в постановке Петера Конвичного, которого журнал Opernwelt назвал лучшим оперным режиссером сезона 1994-1995. Вот где завидная радикальность эстетики соединена с ослепительно современным человеческим содержанием. Кто знает, может быть, присутствовавшие на конгрессе молодые российские режиссеры воспримут показанное не как очередное развлечение не для нас, а как сильный творческий импульс?
|