Тексты | Авторы | Издания | Спектакли | Ассоциация |

КоммерсантЪ / Вторник 20 июня 1995

Надежды на участие Франко Дзефирелли, обещавшего лично руководить воссозданием своего знаменитого спектакля на Мариинской сцене, оказались тщетными. Мэтр не приехал в Петербург, доверив постановку Валерию Гергиеву и Юрию Александрову. Сначала это известие несколько огорчило театр и его поклонников, предполагавших, что имя режиссера в афише спектакля придаст премьере дополнительный лоск. Однако ничего дополнительного, как показали два первых представления "Аиды", Мариинке, вооруженной сценографической роскошью "Ла Скала", уже не требуется. Спектакль ожил и в отсутствие Дзефирелли благодаря уверенному профессионализму всех его участников. Хотя именно сейчас любопытно узнать -- как выглядела бы эта "Аида", сдержи Дзефирелли обещание. Задача Юрия Александрова в данной ситуации была и проста и сложна одновременно. Казалось бы, ему оставалось лишь "развести" солистов и хор по сцене, придать драматическую убедительность жестам и грамотно построить заданные мизансцены -- что он и сделал. С другой стороны, Александров -- известный выдумщик и интерпретатор -- должен был чувствовать себя связанным обязанностью следовать за идеями Дзефирелли тридцатилетней давности.

Не стоит забывать, что "Аида" создавалась Верди по государственному заказу и долгое время слыла "художественным символом государственного события". Поэтому помпезность была, есть и должна быть непременным условием любого ее воплощения. Мариинский театр принял это правило игры, обратившись к идеальной сценографии Франко Дзефирелли (художник Л. де Нобиле), ошеломляющей зрителя отточенностью деталей, буйством красок, гиперболической мощью фантазий на египетскую тему. В то же время сценография противостоит малейшей возможности превратить помпезность в патетику, и это как нельзя лучше соответствует гениальной партитуре Верди, уравновешивающей эпос и трагедию, героику и лирику.

Звезды Мариинской оперы, выступившие в "Аиде" на премьере, представили публике отличные вокальные работы. Однако особого упоминания заслуживает выход Ольги Бородиной в роли Амнерис. Она явно выиграла соперничество с Аидой Галины Горчаковой, продемонстрировавшей свой замечательный голос, но не сумевшей пока раскрыть глубину драмы вердиевской героини. Прекрасное звучание Горчаковой в сцене дуэта Аиды и Амнерис оказалось в тени энергетически наполненной игры Ольги Бородиной. Аида оказалась слишком неуверенной в себе -- великолепные forte Горчаковой восхищали слушателя, но удивляли зрителя. Триумфом Ольги Бородиной на премьере стал дуэт Амнерис и Радамеса в четвертом действии "Gia i sacerdoti adunansi" ("Там собрались все жрецы") -- страдание, гордыня, любовь, страх прозвучали в ее исполнении с такой мощью, что будь Радамес хоть чуть доверчивей, он уступил бы дочери царя Египта. Владимир Галузин, лучший "Садко" Мариинки, в партии Радамеса звучал прекрасно. И на этот раз он представил публике настоящего, "объемного" характерного героя. Возможно, первая его воинственная патетическая ария "Se quel guerriero io fossi!" ("Ах, если б был я избран!") прозвучала излишне мужественно. Зато в дуэтах Галузин раскрылся как тонкий лирик: более всего удались признание в любви Аиде, дуэт "Pur ti riveggo, mia dolce Aida!" ("Опять с тобой, дорогая Аида!") и уже упомянутый дуэт с Амнерис. В этом спектакле Владимиру Галузину, уверенно набирающему высоту петербургской знаменитости, выпало стать партнером двух мировых звезд. И хотя о соперничестве в данном случае не может быть и речи, стоит отметить, что профессиональная задача Галузина в "Аиде" была сродни состязанию: его Радамес обязан был покорить обеих примадонн, иначе -- провал. К счастью, певец справился с этой проблемой великолепно и теперь имеет все шансы слыть первым тенором Мариинки.

Самой большой вокальной удачей "второго плана" следует признать работу Николая Путилина в роли отца Аиды Амонсаро. Эффектность партии Амонсаро, кажется, завораживала не только зал, но и самого Путилина -- он наслаждался пением и сумел продемонстрировать богатейшие оттенки своего голоса. Сцена его разбирательств с дочерью и Радамесом (третье действие) на фоне сфинксов и ночного прибоя может считаться одной из самых впечатляющих в спектакле. Самой эффектной сценой "Аиды" в строгом соответствии с традицией является вторая картина второго действия -- встреча победителей на площади в Фивах. Блеск убранных златом массовки и хора, шествие воинов, появление на сцене трех всадников на настоящих скакунах, облаченные в роскошные одежды герои срывают гром аплодисментов зала. И нет никакого сомнения, что этот успех рожден необузданной фантазией Франко Дзефирелли.