Тексты | Авторы | Издания | Спектакли | Ассоциация |

КоммерсантЪ / Суббота 15 июня 1996

Обилие почетных гостей в партере, среди которых была вдова композитора Ирина Шостакович, впечатляющее количество хорошо сделанных и дорогих букетов говорили о налаженной работе спонсоров ("Новая компания" и "Видео интернешнл") и коммуникабельности самого Юрия Башмета. Обыкновенный в таких случаях холодок официальности был растоплен голливудскими улыбками. Однако трудно было скрыть напряжение, с которым слушатели ждали появления главного героя: обладателя прекрасного голоса, многочисленных наград и компакт-дисков, инвалида от рождения, жертву "препарата Талидомида", изобретенного в послевоенные годы для беременных женщин. Сидя на стуле на специальном возвышении перед роялем, Томас Квастхофф пел песни Шуберта. После первой же порции букетов, которые ему трудно было взять в руки, Томас шутливо заметил: "I am sorry, we are not finished", -- и сделался самым обаятельным и раскованным человеком в зале.

Не рискуя впасть в высокопарность, можно сказать, что история Томаса Квастхоффа -- как раз тот случай, когда музыка становится для человека способом существования. Он начал заниматься вокалом в 15 лет и благодаря удивительной работоспособности к своим тридцати пяти достиг значительных результатов. В исполнении шубертовских песен трудно было отделить технику от чувства, смысла, артистизма. Доверительность, честность и безыскусность, словно не принимавшие в расчет понятия "рампа", обращали вокальную интонацию к каждому как к единственному слушателю. Голос легко заполнял зал и, забывая о своей красоте, пренебрегая внешней стороной представления, превращал огромное пространство в камерное. Певец мягко огибал углы формообразующего каркаса и находил компромисс с репризами и куплетами шубертовских песен (здесь надо отдать должное и постоянному аккомпаниатору певца -- пианисту Юстусу Сайену). Немецкий бас-баритон скорее даже не поет, а говорит на красивом и взволнованном немецком языке, заботясь об этической значимости и восторженной открытости своего высказывания. "Нетерпение" из "Прекрасной мельничихи" -- страстное признание в любви -- он решил посвятить Юрию Башмету. Отдавая должное куртуазности альтиста, можно усомниться, что он когда-либо слышал столь прекрасное "Dein ist mein Herz".

Томас Квастхофф работает преимущественно в области камерной и кантатно-ораториальной музыки, много записывается: его приоритетами остаются Бах, Шуберт, Шуман. Учредитель премии познакомился с ее будущим лауреатом в весьма светском и престижном месте -- на пароходе "Мермоз", который раз в год возит по Средиземноморью музыкальных звезд первой величины и желающих с ними пообщаться. Московские меломаны, видимо, остались благодарны этому счастливому стечению обстоятельств.

Общественно-музыкальный энтузиазм Юрия Башмета в последнее время распространяется и на такие мероприятия, как вручение премий, и на руководство своим ансамблем, новый состав которого хорошеет на глазах, и на участие в фестивалях -- из них постоянными являются "Декабрьские вечера", "Звезды белых ночей", Сахаровский фестиваль в Нижнем. Есть у Башмета и свой фестиваль в маленьком германском городке Роландсеке, прошедший этой весной в восьмой раз. Его отголоски дошли до нашей страны в виде названия известной телепередачи "Вокзал мечты". Вокзал в Роландсеке вполне пригоден для проведения концертов, и часть фестивальной программы проходит именно там. Концепция фестиваля рассчитана на дирижерские склонности замечательного альтиста и предполагает обязательное присутствие "Солистов Москвы".

Второе отделение московского концерта также было отдано ансамблю, существенно расширенному вследствие приглашенных духовых, ударных и низких струнных. Своему другу Башмет ответил Четвертой ("Трагической") симфонией Шуберта. Звучание выдавало пристрастие дирижера к родной струнной группе, преобладавшей и заглушавшей приглашенных участников. Шуберт не отличался лирическими откровениями, а заявленный трагизм был переосмыслен в нечто жизнеутверждающее. Впрочем, последнее обстоятельство не противоречило началу вечера.