 Музыкальная критика"Мазепа" в отсутствие восторгов и разочарований"Мазепой" Чайковского Мариинский театр открыл сезон премьер. В течение двух месяцев предполагается дать "Отелло" Верди, прозвучавшего здесь в апреле в концертном исполнении, "Игрока" Прокофьева, показанного в январе на гастролях в La Scala и театре Champs Elysees, но еще не появлявшегося на родной сцене, "Леди Макбет Мценского уезда" Шостаковича (с небольшими постановочными изменениями по сравнению с "Катериной Измайловой") и "Кармен" Бизе. Итак, цикл Мариинских премьер 1996 года. Серия первая. "Мазепа".КоммерсантЪ / Четверг 16 мая 1996 Близкое соседство премьерных спектаклей повлечет за собой оценку каждого из них в контексте других постановок. Вероятно, "Мазепа" будет самым традиционным в этом ряду: представить себе менее претенциозную постановку трудно. Она призвана освежить впечатления от оперы, не уходившей из репертуара театра -- в версии 1950 года спектакль шел еще в начале прошлого сезона. Впрочем, концептуальных изысков и не ожидалось: для этой работы в Мариинский театр вновь была приглашена Ирина Молостова. Ее "Катерина Измайлова" поразила в прошлом году как раз традиционностью режиссерского решения, чудом не противоречащего современной сценографии Георгия Цыпина. На сей раз союз с художником также не обещал быть простым. Владимира Фирера, до этого сделавшего в Мариинском красочного и условного "Соловья", вряд ли можно было заподозрить в пристрастии к сценическому реализму.
Разгородив сцену сложносоставным геральдическим занавесом, художник-постановщик решил одновременно несколько проблем: раздвигаясь, убираясь вверх, символически выходя на первый план или прячась, гербы России и Украины оказались удобным средством моделирования пространства. Выстроив раму двух действий, холсты затем разошлись на знамена, в эффектных комбинациях оформив "мертвое поле" третьего акта. Самым привлекательным моментом постановки и было ее оформление: цветовая и световая партитура второго акта -- прохладная, цвета морской волны украинская ночь по контрасту с теплым золотом кабинета Мазепы и бесцветная, в суровом полотне сцена казни -- отлично выполненные костюмы (самая "историческая" часть постановки). Создатели спектакля хотели вернуть "Мазепе" былую пышность сценического решения, растраченную в недавнюю эпоху, а заодно и напомнить о блестящем периоде в истории Украины. И это, пожалуй, все, что можно сказать о замысле постановки, если не рассматривать всерьез такие находки, как вспыхивающий на сценическом небосводе на манер "мене, текел, упарсин" герб Мазепы или фейерверк в первом акте.
Героем постановки был Мазепа Николая Путилина, чей облик и голос чувственной роскошью полностью объясняли преступную страсть Марии. Героиней за одну-единственную сцену второго акта стала Лариса Дядькова (Любовь). Ситуация не требовала от певицы психологической сложности и позволила ей со всем мастерством и страстью отдаться воплощению цельного образа. Однако ни Мария в исполнении Ирины Лоскутовой, ни Кочубей Сергея Алексашкина не составили двум героям компанию. Это было особенно обидно для тех, кого Лоскутова восхитила в прошлом сезоне в "Катерине Измайловой". "Громкая" (в сцене с Мазепой из второго акта) и "тихая" (финальная колыбельная) кульминации ее партии были удачны, но в остальном -- жестах и взглядах в той же степени, что и в вокале -- певица шла от штампа к штампу. Возможно, этим ролям больше повезет с Любовью Казарновской и Булатом Минжилкиевым. Удачным оказался дебют молодого тенора Виктора Луцюка, в третьем акте продемонстрировавшего свежий и сильный голос. Валерий Гергиев, как всегда, властно провел исполнение, и конечно, не только "Полтавский бой", но все симфонические эпизоды были блестящи, медные хоры -- великолепны, а кульминации -- как в сцене казни -- бросали в дрожь.
Посетитель Мариинки вправе рассчитывать на то, что в петербургском императорском театре оперное творчество Чайковского будет представлено не только двумя классическими опусами. "Мазепа", как, впрочем, и "Орлеанская дева" или "Чародейка", не говоря уже об "Иоланте", должен появляться в репертуаре отечественного театра. И традиционные постановки, видимо, должны существовать -- хотя бы для оттеняющего фона. Ответ на вопрос о том, есть ли что им оттенять, оставим открытым до конца премьерного цикла. Что же касается нового спектакля, то ему вряд ли суждены восторги, но и особого раздражения он не вызовет. Эта постановка совершенно обычна для театра. К сожалению.
|