 Музыкальная критикаРоман искусства с искусствомФильм "Мания Жизели", игровой дебют режиссера-документалиста Алексея Учителя и сценаристки Дуни Смирновой, у всех на слуху последние полгода. Еще не будучи сделанной, картина, собравшая в числе исполнителей множество талантливых, знаменитых и просто модных людей из Москвы и Петербурга, обрастала легендами. В эпоху тотального производственного и финансового дефицита это пугало -- "Мания Жизели" рисковала остаться мифом, светской галлюцинацией. Однако усилиями Роскомкино, киностудии "Ленфильм" и ТПО "Рок" фильм закончен и показан в обеих столицах.КоммерсантЪ / Среда 03 мая 1995 Фильм Алексея Учителя "Мания Жизели" вполне можно назвать событием завершающегося сезона. Событием тем более значительным, что каждая из его составляющих отмечена особой степенью одаренности. Россыпь актерских удач -- Галина Тюнина, Андрей Смирнов, Сергей Виноградов, Иван Охлобыстин, Евгений Сидихин, Алексей Герман, Татьяна Москвина. Редкие по изысканной точности и красоте дизайн (Никола Самонов) и костюмы (Екатерина Михайловская). Легкий, остроумный, иногда почти дерзкий в свободе обращения с культовыми фигурами русского искусства сценарий (Дуня Смирнова). Чистый, изящно построенный кадр (Сергей Ландо). Тонкая в разработке собственных и классических балетных тем музыкальная ткань (Леонид Десятников). И наконец, совершенно новая для отечественной практики нежная, как объятия любящего, выдержанная, как шуваловская уха, ненавязчивая, как аромат дорогих духов, режиссура Алексея Учителя.
Этот фильм поощряет главное качество зрителя-гурмана -- искусству смакования. Искусство сие имеет прямое отношение к стилю "неомодерн", явленному в картине, поскольку предполагает одновременное восприятие всех сплетающихся внесюжетных линий. В конце концов, полосы света на кровавой стене, создающие из нее произведение авангардной живописи, лабиринт зеркальных удвоений кадра; перчатки с раструбами, полоса на галстуке или мятый, выбившийся воротничок сорочки, контрапунктом существующие с героями; небрежная фраза о Нижинском, оброненная известным критиком (Александр Тимофеевский), и монолог о бездарности в устах знаменитого режиссера (Андрей Смирнов); острая, технически безукоризненная вариация с тросточкой Сержа Лифаря (Иван Охлобыстин), напоминающая игру Михаила Чехова в "Ревизоре" и Эраста Гарина в "Горе уму"; диалог Ольги Спесивцевой с Антоном Долиным, начинающийся с жажды трагедии и разрешающийся водевилем (Галина Тюнина и Сергей Виноградов), -- создают собственную историю любви. Искусства с искусством. Одного жанра с другим.
Одну из величайших балерин ХХ века Ольгу Спесивцеву играет драматическая актриса. Так что у профессионалов не возникает вполне ожидавшегося чувства неловкости. Но Галина Тюнина играет так, словно всю свою жизнь прожила величайшей балериной, -- с истериками, нервами, лихорадочной веселостью, внезапной холодностью и смертельной усталостью.
"Мания Жизели", к счастью, вопроса о составных элементах гениальности и творческого дара не обсуждает. Она столь же рассказывает судьбу балерины, сколь и трагедию русского модерна. Трагедию самозабвений, романов с большевиками, нелепых смертей, умоисступлений, приступов счастья и гениальности как почти не замечаемого фона. Манию разыграть жизнь по законам искусства.
Сам же фильм отличается совершенно другим -- жизнерадостным сознанием, только и позволяющим прозревать как свою, так и иную реальность, без напряжений уживаться рядом с чужим даром, принимая, а не подавляя его. Он рожден аристократизмом духа, для которого все одинаково первородны, а не демократически равны, для которого главным свойством является чуть декларируемая легкость, то есть видимое отсутствие усилий и тягостного труда.
Помнится, Георгий Иванов едва не дрожал от злости на Михаила Кузмина, одним росчерком, без исправлений писавшего стихотворение. "Угрюмство" таланта, конечно, простительно. Но смогут ли простить аристократам духа их жизнерадостную легкость?
|