 Музыкальная критикаИдеальная певица в воображаемой акустикеВ Большом зале Петербургской филармонии пела Барбара Хендрикс. Ей аккомпанировал Стаффан Шейя. Обоих заполучило на один вечер продюсерское агентство "Старлет" с его фантастически энергичным генеральным директором Ингой Кутянской, чем внесло свой вклад в календарь главных музыкальных событий года.КоммерсантЪ / Суббота 16 марта 1996 Барбара Хендрикс (США). После оперного дебюта в Сан-Франциско (1974) выступала на главных сценах мира. Среди ее аккомпаниаторов -- Даниэль Баренбойм и Мишель Бероф, во главе оркестров, с которыми она пела, стояли Леонард Бернстайн, Герберт фон Караян, Георг Шолти, Зубин Мета, Лорин Маазель, Бернард Хайтинк. Певица записала более шестидесяти дисков. Ее оперный репертуар простирается от Монтеверди до Энеску, включая Моцарта и Дебюсси, камерный -- от австро-немецкой Lied до спиричуэлс.
Программу концерта составил умный музыкант. В ней осуществлено много замыслов: в прочтениях Шуберта и Вольфа по разному прозвучали гетевские песни Миньоны, а европейская сентиментальность предстала в воплощениях от салона (Шуберт) до кабаре ("Песни кабаре" Шенберга). По оригинальности выбора и неожиданности эффекта последние затмили также не слишком известный опус Пуленка "Обручение ради смеха" -- в их изысканности был скрыт прообраз мелодрам "Лунного Пьеро". На бис Барбара Хендрикс спела еще пол-отделения. Рахманиновское "Не пой, красавица" звучало как ни у кого прежде, словно неизвестное сочинение, которое довело слушателей до слез, а русский язык певицы заставил побывавших на пресс-конференции вспомнить, что Барбара Хендрикс подчеркивала русское происхождение своего педагога Женни Турель.
Разное говорили в антракте и после концерта. Что голос звучал слабо, неясно, не заполнял акустику Большого зала. Что певица распелась только к бисам, что верхи неуверенные, сипловатые. В общем, конечно, недурно, но пианист -- просто ужас. Фактуру не выигрывает, детали проглатывает, здесь не прозвучало, там пропущено. Часть публики сразу неприязненно отреагировала на тембро-динамическую, фоническую сторону исполнения. Другая отозвалась на те же "недостатки" противоположным образом, оценив достоинства на якобы невыгодном фоне. Соседство однокоренных слов не случайное: звучащее (фоническое) качество само по себе и есть фон, на котором существует что-то еще. Находясь по ту сторону звуковой ткани, музыка начинается тогда, когда именуемая "техникой" совокупность опосредований между нотным текстом и звучанием не затмевает этого самого звучания. К нашему времени колорит, всегда находящийся во взаимоотрицании с ритмом, превратился в конечную цель исполнительства. Но суммарные, туманные фортепианные пятна не смутят, если помнить, что "в начале был ритм" (Бюлов). Отчетливо, чеканно, ясно, чисто, виртуозно, блестяще следует исполнять в той степени, в какой должно звучать ритмично, а значит -- музыкально. Как было на концерте Барбары Хендрикс и Стаффана Шейи. И никакого отношения к делу не имело то, что какая-то нота пропала или пассаж был смазан. Музыка относится к точности буквалиста так же, как природа к сводкам гидрометцентра, к тому же весьма сомнительные успехи по части "верности авторскому тексту" -- достижение только нашего столетия.
Барбара Хендрикс и Стаффан Шейя преподали урок музыки -- в хорошем ритме, скупом колорите, с правильным чувством стиля. Можно только позавидовать тому консерваторскому студенту-пианисту, который переворачивал страницы выдающемуся аккомпаниатору: на этом месте можно многому научиться.
Конечно, еле вместивший всех желающих Большой зал был великоват для голоса Барбары Хендрикс. Но в своей воображаемой, идеальной акустике она пела идеально. Сидящие в первых рядах испытывали состояние, близкое к блаженству, и не желали понимать коллег, которым повезло меньше. Хотя они заслуживали всяческого сочувствия: слушать великую певицу и не услышать ее -- действительно чрезвычайно обидно.
|