 Музыкальная критикаВо времена Баха тоже писали застольную музыкуВ Рахманиновском зале Консерватории состоялся заключительный в этом сезоне концерт Ансамбля старинной музыки Московской консерватории. Алексей Любимов, объявленный в афишах как руководитель ансамбля, является скорее его шефом. Роль лидера играет молодой скрипач Назар Кожухарь (о нем писал не так давно). Первые концерты ансамбль дал в 1990 году; с тех пор своим исполнением барочной музыки на соответствующих ей старинных инструментах коллектив завоевал постоянную и благодарную аудиторию. Это и рядовые слушатели, и специалисты-знатоки. Рахманиновский зал был заполнен до отказа.КоммерсантЪ / Вторник 04 апреля 1995 Вместе с тем стоит отметить, что наблюдающийся в последнее время ажиотаж вокруг коллектива обязан своим возникновением не одним лишь положительным откликам, но и почти забытому в наше мирное и всеядное время кипению страстей и обилию взаимоисключающих мнений. Аутентичное исполнение ставит довольно неуютные вопросы перед сложившимся на базе романтической традиции современным музыкальным контекстом.
Ситуация в чем-то напоминает проникновение в шестидесятые годы в нашу музыку пришедших с Запада современных музыкальных техник. Уже тогда Андрей Волконский, один из первых наших композиторов-додекафонистов, открыл эпоху "авангарда" и в исполнительском искусстве. Его знаменитый в свое время ансамбль "Мадригал" перекликался с исканиями западных "барочников". Но, в отличие от додекафонной техники, аутентичный метод плохо прижился на советской земле, и сегодня все еще в силе остается проповедуемый Кожухарем чисто модернистский метод "эстетической провокации": как ни странно, Бах в сервировке современного саунда и приправленный ритмом ударной установки воспринимается слушателем как милая шутка; попытка же вернуть сочинениям композитора первоначальный звуковой облик вызывает испуг -- очевидной нешуточностью и научной обоснованностью затеи.
Консерваторский ансамбль ищет новую глубину в знакомой музыке, исполняя, например, Шестой Бранденбургский концерт "плоским" и "тусклым" на наш вкус звуком старинных альтов, виол и виоло или баховский же концерт для двух клавесинов (дебют на этом инструменте Александра Мельникова), виртуозные партии которых современное слушательское ухо воспринимает в качестве навязчивого фона. Потрескавшаяся и потускневшая от времени картина своей таинственностью приятно щекочет воображение, а в реставрированном виде -- ставит нас перед фактом слишком реального своего существования.
Стиль барокко не предполагает сбалансированной ясности классицистских составов, четкости и мерности их общей фразировки, где каждый элемент звуковой материи -- это, прежде всего, часть целого, позволяющая с легкостью прослушивать все фактурные тонкости. В барочной музыке меньше слушательского комфорта: в ней труднее приспособиться к свободе ансамблевого музицирования, где неразборчиво поданное целое прочитывается не так быстро, как хотелось бы уверенному в себе слушателю. Кроме того, ансамбль ставит перед собой задачу преодоления романтического понимания истории как "выставки шедевров", выискивая как отдельные забытые произведения, так и целые композиторские имена. Иногда среди таких маргиналий встречаются настоящие жемчужины -- скажем, очаровательный концерт Телемана для блокфлейты и траверсфлейты. Другая находка -- Генрих Франц Бибер, композитор XVII века. Его музыка, добротная и не лишенная своих маленьких откровений, сейчас кажется очень серьезной и ученой. А когда-то его прозвучавшая на концерте партита сопровождала застолье.
|