Тексты | Авторы | Издания | Спектакли | Ассоциация |

КоммерсантЪ / Среда 01 февраля 1995

Есть имена композиторов, вызывающие у представителей музыкального мира религиозный трепет или почтительный восторг. Удовлетворение от собственной информированности или профессиональный скепсис, зависть или равнодушное пренебрежение. Имя Татьяны Сергеевой вызывает счастливые улыбки. Ее обожают, не стесняясь в этом признаваться. Ваш корреспондент, конечно, по роду службы должен быть более сдержан, но наверняка тоже ничего обещать не может.

Концерт для меня начался с того, что около артистической я увидел человека, который держал в руках тромбон, но при этом пел поставленным голосом вокальные упражнения для баса. В программе концерта значились "Античные песни" для тромбона и органа, а следом -- "В подражание Генделю" для баса. Оба сочинения исполнил Иван Вихарев -- муж композитора, стихийный талант из многодетной деревенской семьи. Играя, подчас весьма неистово, на тромбоне, он оканчивал каждую часть нежным глиссандо вверх, а распевая басом, пару раз спускался в неимоверные синодальные глубины. Придумавшая для него эти эффекты горожанка-жена весь свой вечер, к большому удовольствию присутствовавших, провела на сцене, меняя фортепиано на орган и не сев только за клавесин, с которым, будь нужда, справилась бы столь же основательно.

Организаторы концерта удачно назначили его на тот день, когда в душах людей еще не улеглась волна теплых чувств, поднятая недавним празднованием Татьяниного дня. С этим был связан и очередной сюрприз -- вокальный цикл "Три стихотворения Татьяны Чередниченко". Не знаю как вы, читатель, но ваш корреспондент, поклонник г-жи Чередниченко, музыковеда и культуролога, например, не подозревал, что она еще и поэт. Оказывается, музыкально-поэтическое сотрудничество Чередниченко и Сергеевой продолжается с тех пор, когда первой Татьяне было семь лет, а второй -- восемь. При полном творческом взаимопонимании их все же кое-что различает. От публики, внимательно следившей за исполнением по прилагавшемуся тексту, не скрылся тот факт, что номер второй из цикла, будучи спет, оказался на строчку короче напечатанного оригинала. Стихотворение, написанное культурологом, заканчивалось строкой: "и ясен последний смысл". Для композитора же, по ее чистосердечному признанию, он далеко не ясен. Цикл вначале задумывался для двух исполнителей, но впоследствии состав разросся до семи (голос, квартет виолончелей, литавры и орган). По словам автора, это получилось "не нарочно".

"Не нарочно" -- возможно, одно из главных слов, способных охарактеризовать отношения композитора Татьяны Сергеевой с музыкальным материалом. "Не нарочно" -- не значит "случайно", скорее -- "естественно", "само собой". Сколько в ее музыке идет от размышлений собственно композиторских, столько же и от увлеченности самим процессом игры, пения, общения. От чтения книг, занятий живописью и домашних пирогов. В лице Татьяны Сергеевой мы встречаемся, конечно же, с нежным и женским типом творчества -- но при этом в самом радостном, кипучем и даже, по выражению нашей коллеги Екатерины Бирюковой, "оргиастическом" варианте. Немалую роль играет, видимо, и то, что Сергеева -- исполнитель, ежедневно кидающийся в море репертуара, вооружившись любым из трех подвластных ей инструментов. (Вспомним недавнего московского гостя, Яниса Ксенакиса, для которого вся чужая музыка -- только помеха созданию его собственной). Не уверен, что Татьяна Сергеева написала бы "К Евгении", сонату для скрипки и органа (которую отменно, с присущим ему темпераментом, мастерством и отзывчивостью исполнил в ансамбле с автором Владислав Иголинский), будь она только "композитором" (читатель, видимо, чувствует, как упорно мы пытаемся привить ему ненависть к этому слову).

Отметим разнообразие звучаний, инструментальных приемов, типов исполнительской экспрессии -- но отметим и другое: насыщенность формы музыкальными событиями, количество увлекательных поворотов и их неожиданность. Можно, правда, поставить в упрек автору неровное качество эпизодов или же употребить грозное слово "вкус" (некоторые, считая, что живут при Прокофьеве и Набокове, упорно настаивают на его соблюдении). Тем не менее, несомненно, Татьяна Сергеева -- все же гораздо больше, чем просто пишущий плейер (как иногда называют исполнителей, сочиняющих музыку).

Что в музыке Сергеевой греет интеллектуала? Наверное, то, что в ней нет выраженной индивидуальной системы, и тем самым она наносит удар порочному принципу монографичности творчества. Пусть у нее нет такой чистоты ходов и меньше узнаваемых стилевых прототипов, чем, к примеру, у ее петербургского коллеги Леонида Десятникова, горячего почитателя Сергеевой. Зато в большей степени, чем он, она свободна от программной интертекстуальной озабоченности. Порадуемся за автора, иначе это просто испортило бы ей жизнь.

А что греет слушателя? Пожалуй, Вариации на тему Хуана Идальго для квартета виолончелей -- легкомысленный опус на тему испанского композитора XVII века (тема, впрочем, проходит в середине произведения и жалко, что кое-кто в квартете Si Ens играл фальшиво). А может быть, Танго -- наоборот, крайне серьезное (скрипач Иголинский поддержал в его исполнении общую установку быть Леонардо да Винчи, сыграв на пару с автором на рояле). Или Вокальный цикл на стихи античных поэтов, спетый Натальей Горелик-Олениной: кто бы мог догадаться, что Античные песни для тромбона написаны на тот же самый текст? Слов в тромбонном исполнении не услышишь, зато есть объяснение упомянутому выше нежному глиссандо.

Да, композиторское творчество, будучи делом, оторванным от соков окружающей музыкальной культуры, вянет, а голубая кровь его профессионалов выцветает с каждым днем. Мы не знаем, найдет ли современная музыка выход из положения в лице Татьяны Сергеевой. Но в ее присутствии нам будет несомненно легче перебиться до тех пор, пока застрельщики прогресса не откроют нам нового пути к свету, радости и блаженству!

Современные русские композиторы: Татьяна Сергеева