Тексты | Авторы | Издания | Спектакли | Ассоциация |

КоммерсантЪ / Вторник 21 февраля 1995

, Петр Поспелов

Если при слове "Бродвей" мы представляем себе пышные хореографические фантазии, развертывающиеся на фоне блистающих многообразием всех цветов радуги декораций, то ничего подобного московская публика не увидела. О шоу напоминал лишь задник со звездами и светящееся золотым огнем приветствие "Hello, Broadway!". Оркестр, заполняющий всю сцену, и солист, пробирающийся вдоль линии рампы -- скорее примета академических, нежели развлекательных программ. Оркестр (увы, не совсем бродвейского качества) встретился с дирижером Эдвардом Робинсоном за неделю до выступления, с певцами -- лишь на генеральной репетиции. Не иначе как казус, почти обессмысливший вложенные в гастроли средства, можно расценить отсутствие в американской бригаде звукорежиссера. Нередко голоса певцов звучали сильнее, чем оркестровое tutti, о линии баса и побочных оркестровых голосах порой можно было только догадываться, а на первом концерте ко всему добавлялся еще и тихий, но весьма ощутимый в паузах свист микрофонной завязки.

Впрочем, не исключено, что подобный принцип распределения звукового баланса был уместен для второй части концерта, где исполнялись произведения авторов, получивших известность уже в индустриальную эпоху. Но американский маэстро, известный специалист по музыке Эндрю Ллойда Уэббера, провел весь концерт так, как если бы все классические мюзиклы 50-х были созданы тем же композитором. В интерпретации Робинсона музыкальная история Бродвея предстала как набор мирно сосуществующих образцов (в то время как на самом деле она была наполнена весьма драматичными как коммерческими, так и эстетическими коллизиями), отмеченный всеми признаками "уэббероцентризма".

Программа концертов была построена хронологически, что удобно критикам и понятно просвещенным меломанам. Конечно, концерт для публики, тем более московской, должен был предполагать дежурные блюда в начале и шлягеры на десерт. На взгляд бродвейских продюсеров, "Призрак оперы" является самым "хитовым" мюзиклом потому, что ему от роду всего два года и на Бродвее он сегодня играется чаще прочих. Но нашей публике дорога не модная новинка, а момент узнавания -- без сюжетной линии и театрального антуража отдельно взятые арии воспринимаются только в качестве близких сердцу мелодий, будь то "Сцена на балконе" Бернстайна, "Гефсиманская молитва" Уэббера или его же "Память", мелодия которой не перестает звучать за кадром телевизионного прогноза погоды.

"Звезды Бродвея" были персонифицированы в двух певцах и двух певицах, и только благодаря им нам предоставилась возможность почувствовать стилистические вариации внутри столь, казалось бы, монолитной музыки Бродвея. Крис Гроэнендаал (первый солист "Фантома оперы" на Бродвее) и его партнерша Лори Гейл Стивенсон воплощали "белый", респектабельный стиль, характеризуемый элегантным вокалом и квазиакадемическим стилем аранжировок. С другой стороны, иронично-агрессивная Джуди Маклейн, самая мастеровитая и одаренная певица из числа гостей, известная у себя дома по исполнению мюзикловой классики и по "Шахматам", и пылкий Рэй Уолкер (добившийся особого успеха у москвичей) представляли тот Бродвей, чьи корни уходят в "цветную" танцевальную музыку, а ветви тянутся в сторону современного "попа". Характерно, что единственным номером, где два стиля сошлись, был дуэт из "Вестсайдской истории" Бернстайна -- его героини, символизировавшие враждующие расы, закончили номер трогательным объятием.

Последний концерт завершился "бисом", в котором певцы отважно пустились в импровизацию. Рэй Уолкер повторил "Суперзвезду" -- вещь, российскому слушателю не чужую, а несколько раньше он же спел арию "Пустые кресла" из "Отверженных". Это заглавие подошло бы и для концертов в целом -- билеты, цена которых доходила до 300 тысяч рублей, были распроданы далеко не все, причем дорогостоящий партер был забит, а доступные по цене балконы почти пустовали. Между тем организаторы концертов задумали лотерею, специально для проведения которой в Москву прибыл сам Франко Неро. Оглашая номера выигрышных мест в зале, вытянутые легендарным киноактером из лотерейного барабана, тиражная комиссия раз за разом оказывалась лицом к лицу с пустым креслом. И все же счастливцы нашлись -- на уик-энд в Нью-Йорк полетит девушка Инна, в Лондон -- молодой человек Константин Семенович Соколов.