 Музыкальная критикаСледующий конкурс Чайковского будет конкурсомОчередной, XI конкурс имени Чайковского состоится летом следующего года. Предыдущий конкурс разочаровал весь мир -- не уровнем конкурсантов, а предвзятостью вердикта. Отличилась в этом номинация скрипачей: жюри под председательством Виктора Третьякова заслужило крики "позор!" и недоумение в мировой прессе. Единственным членом жюри, кто не подписал протокол его решений, была ЛИАНА ИСАКАДЗЕ. Она согласилась стать председателем жюри конкурса скрипачей в 1998 году. После недавнего московского концерта выдающейся скрипачки с ней встретился обозреватель "Коммерсанта-Daily" ПЕТР ПОСПЕЛОВ.КоммерсантЪ / Пятница 28 марта 1997 -- Лиана Александровна, как могло такое произойти на десятом конкурсе, если жюри просто ставило баллы?
-- Все случилось в третьем туре, где уже нет баллов. Там просто кто-то предлагает, затем обсуждаются премии. Очень много возмущался Николас Чумаченко из Германии, он был на моей стороне. Но победил наш председатель. Я не хотела ни огласки, ни скандала. Я просто не подписала протокол. Но об этом написали газеты в Европе и в России.
-- Все члены жюри были лауреатами прошлых конкурсов...
-- Да, но некоторые из них уже не играют на скрипке, а просто занимаются домашним хозяйством.
-- Повлиял ли 94-й год на престиж конкурса Чайковского?
-- К сожалению, да. Везде писали, что конкурс был беспрецедентным по заинтересованности своих решений. Конечно, и конкурс потерял в престиже, и мы, члены жюри, тоже.
-- Вы согласились быть председателем в 1998 году.
-- Сначала я отказывалась, меня месяц уговаривали. И тогда я подумала: я незаинтересованный человек, у меня нет своих учеников. И согласилась. Но сказала, что не буду приглашать в жюри никого из русских -- просто потому, что давно не живу в России и не в курсе дел здесь. Важно, чтобы в жюри были музыканты -- например, Гидон Кремер или Владимир Спиваков. Правда, скорее всего они откажутся, но Татьяна Гринденко, замечательный музыкант, надеюсь, будет в жюри.
-- Кто еще приглашен вами?
-- Ида Гендель, Пинхас Цуккерман, Сальваторе Аккардо, Олег Крыса (он сейчас живет в Нью-Йорке), Марк Лубоцкий, Игорь Безродный (из Финляндии), снова Николас Чумаченко. Я еще не знаю, кто из них даст согласие, но подала в оргкомитет такой список. Последнее время везде в жюри приглашают в основном профессоров консерваторий или Hochschulen, которые приводят своих учеников. Может быть, они очень хорошие и порядочные люди, но я предпочитаю, чтобы судили играющие музыканты. Я хочу, чтобы вернулись те времена, когда в жюри сидели Ойстрах, Менухин, Цимбалист, Сигети.
-- Каково сейчас реальное положение конкурса Чайковского в мире скрипичных конкурсов?
-- Я надеюсь, что прошедший инцидент будет забыт и его приоритет восстановится. Он всегда был первым в мире.
-- А конкурс Жака Тибо?
-- Когда-то я победила на этом конкурсе. А на последнем я была членом жюри. Там творилось такое безобразие! Я говорила, что мне стыдно быть лауреаткой этого конкурса. Они снова меня приглашали, но я отказалась наотрез. Зачем они мне? Это не моя страна, это не конкурс Чайковского.
-- Действительно ли, на ваш взгляд, существует какая-то особая русская или советская скрипичная школа?
-- Я бы все-таки разделила русскую и советскую. Русская школа -- я имею в виду школу Ауэра -- распространилась на весь мир, она представлена очень сильными индивидуальностями. Это Хейфец, Менухин, Стерн. Советская как раз нацелена не на индивидуальность, а на максимальное совершенство -- на большой, мощный звук, рассчитанный на большие залы. В этом смысле она была лучшей в мире.
-- Себя вы причисляете к советской школе? У вас большой, мощный звук...
-- Да, звук большой, но не причисляю. Я училась десять лет в Тбилиси, потом в Москве у Ойстраха. Он был единственным, кто относился со вниманием к индивидуальности.
-- А Юрий Янкелевич? Его вы и подразумеваете, говоря о советской школе?
-- Да, его. Он фантастически умел поднять и развить средний уровень.
-- Продолжается ли сейчас поставка классных российских скрипачей на западный рынок?
-- Люди приезжают, но... Русская музыка еще не прошла переходный период, социальная среда влияет на развитие музыкантов. Раньше существование СССР и восточного идеологического блока создавало конкуренцию в мире -- Запад хотел состязаться с ним в духовном смысле. А теперь и этот блок стал таким же денежным. Молодых скрипачей много. Но конкуренция настолько велика, что теряется понятие о прекрасном и настоящем. Спрос идет уже на возраст: чем младше скрипач, тем больше денег.
-- Если бы продолжал существовать СССР и, например, Вадим Репин и Максим Венгеров работали бы тут, они были бы иными, чем сейчас?
-- Я думаю, они были бы так же знамениты. Но они и стали знаменитыми еще в советскую эпоху, когда были детьми. Что касается их внутреннего развития, они, может быть, были бы даже лучше, потому что сейчас им мешает внешний элемент вынесения себя на рынок. Или же молодые музыканты должны быть совершенно изолированы от мира -- но тогда нужно, чтобы кто-то работал на них, и тогда этот кто-то должен быть очень духовным и глубоким человеком.
-- Где-нибудь это достигнуто?
-- В Германии. Она уже перешла рубеж, культуру там ставят выше денег. На таком понимании растет молодежь. Я живу на углу улиц Бетховена и Моцарта и невероятно радуюсь, когда около дома идут немецкие духовики, играя этих композиторов.
-- Когда вас теперь ждать в Москве?
-- Иван Монигетти предложил мне 20 мая сыграть в Малом зале трио с ним и с Владимиром Мищуком. Может быть, сыграю и сольный концерт.
-- А не собираетесь ли вы сыграть партиты или сонаты Баха? Когда я слушал вашу сольную каденцию в концерте Шостаковича, мне захотелось услышать их у вас.
-- Я сейчас собираюсь записать их, сама для себя. У меня дома есть студия, звукооператор поставил мне микрофон. Я сама включаю пленку и начинаю записывать.
-- А современную музыку?
-- Я дружу с композитором Францем Хуммелем, по-моему, гениальным. Мы с ним выдумали стиль -- он называется maximal music.
-- В пику minimal music?
-- Пожалуй, так. Мы с ним вместе записываем CD: он играет на фортепиано, я на скрипке. Нет никаких нот, и мы ни о чем не договариваемся. Это духовная музыка, почти как у Шютца, но без нот и без всякой композиторской концепции. Получается гениально -- когда я слушаю потом эту запись, то не верю, что мы такое играли. И это не наша заслуга: мы улавливаем и играем то, что диктуется откуда-то свыше.
Лиана Исакадзе -- скрипачка, ученица Давида Ойстраха. Лауреат конкурсов имени Жака Тибо, Сибелиуса и Чайковского. С 1971 г. -- солистка Московской филармонии. С 1981 г. руководит Государственным камерным оркестром Грузии. В 1989 г. вместе с этим оркестром переехала в Ингольштадт (Германия). Там же основала Струнную академию имени Ойстраха. Активно концертирует, дает около 100 концертов в год. |