Тексты | Авторы | Издания | Спектакли | Ассоциация |

Известия / Четверг 18 ноября 1999

-- Два года мы крутились с ощущением того, что не будем ставить, что не получается, что вот-вот бросим. Но вдруг стало ясно, что мы не "лепим куски", а пытаемся создать нечто целостное и можем задать себе и зрителю существенные вопросы. И, может быть, ответить на них хотя бы для себя. Да, действительно, премьера прошла на наших европейских гастролях -- хотя я очень не люблю это слово -- МДТ открывал театральный фестиваль в Веймаре этим спектаклем. Но дома, конечно, волнения больше. И зарубежный успех -- опять же нелюбимое слово -- нимало не успокаивает.

-- Чем вам не приглянулись слова "гастроли" и "успех", неизменно вам сопутствующие?

-- Я просто пытаюсь уйти от понятий, определяющих деятельность театра как сугубо производственную работу. "Гастроли" предполагают рыночную, коммерческую сторону поездок. А ездим мы не только заработать, хотя и это существенно, сколько освоить новое пространство, выйти на контакт с новой публикой. Люди в разных странах мыслят и чувствуют по-разному. Это так. А с другой стороны -- и в Японии, и в Америке, и в Италии зритель плачет и смеется в одних и тех же эпизодах. Природа чувств у всех нас одна и та же... В случае с "успехом", кажется, будто вся суть спектакля определяется тем, понравился он публике и критикам или нет. А спектакль делаешь в основном потому, что для тебя становится важным именно теперь задать себе же какие-то вопросы, что-то найти в себе. Да, спектакль создается изначально для себя! И маленькие открытия, которые мы делаем, быть может, порождают движение театральной жизни. Они позже складываются в значимое для других -- для зрителей. Или не складываются. В последнем случае возникает "неуспех". Но это все равно не значит, что мы шли по той дороге зря. То, о чем мы размышляем, интересно другим. Вне зависимости от языков и сословий.

-- Вы часто встречаетесь со зрителями. Зачем вам это? Чтобы потешить собственное самолюбие? Из любопытства?

-- Иногда кажется, не обремененный эстетическими пристрастиями зритель порой лучше что-то разглядит, прочувствует суть, нежели его "подкованный" собрат. Театр -- прежде всего чувство, но чувство, открывающее перед интеллектом новые возможности. Нормальный разговор с заинтересованным по-настоящему человеком трогателен, иногда остр, но всегда полезен. Не стоит, конечно, утрировать -- я не приглашаю к себе в отель весь зал.

-- Ваш театр космополитичен, не в советском, разумеется, понимании -- в цивилизованном. Неслучайно он единственный из российских, получивший в Международном театральном союзе звание Театра Европы. Однако в репертуаре МДТ пьес зарубежных авторов значительно меньше, чем российских...

-- Задумываться над универсальными проблемами естественнее всего на материале собственной жизни. Когда работаешь с западной драматургией, есть огромная опасность оказаться декоративным. Эта декоративность будет "расколота" при первой же встрече со зрителем, который живет в соответствующем материале, то есть знает его лучше нас. Потому МДТ ставит те пьесы западных драматургов, в которых абсолютно уверен. Я боюсь стать туристом в чужой драматургии.

-- К вопросу о материале "из собственной жизни". Наблюдая за петербургской сценической жизнью, трудно не обратить внимание на такое явление: несколько театров в этом сезоне обратили взгляды на Островского. Ваш тоже -- ожидается премьера пьесы "Свои люди -- сочтемся".

-- Островский -- один из немногих отечественных драматургов, максимально учитывающих возможности и способности театра. К тому же наше время походит на эпоху Островского. С ее грубостью, инфантилизмом и ограниченностью, со стремлением "урвать"... Когда обмануть и унизить ничего не стоит.

-- "И не выбиться нам, сударь, из этой коры". Не это ли озвученное героем Островского безрадостное убеждение заставило вас, коснувшись планов МДТ, сделать ремарку: "Так будет, если не станем работать в зоне"? Лев Абрамович, вы готовы работать в театре "строгого режима"?

-- Я знаю, что такое "театр зоны" -- работать во многих советских театрах, в том числе во МХАТе. С той "зоной" мужественно пытался бороться Олег Ефремов. Когда сейчас слышу, как его упрекают в инертности, во мне все кипит от негодования. В свое время он делал невозможное... Театр -- слепок жизни. Чтобы театр превратился в "зону", ею должна стать вся страна. Ни в такой стране, ни в таком театре ни существовать, ни работать я уже не смогу. Сегодня мы и работаем для того, чтобы само предположение о такой возможности исчезло навсегда из нашей жизни.