Тексты | Авторы | Издания | Спектакли | Ассоциация |

Известия / Вторник 19 сентября 2000

В отличие от других звезд мировой сцены, порой залетающих к нам всего на несколько часов, Репин провел в России две недели. Компания "Филип Моррис" и продюсерское агентство "Жар-птица" смогли заполучить его на целый гастрольный тур, в течение которого Репин сыграл в Нижнем Новгороде, Казани, Омске и своем родном Новосибирске. Повсюду были успех и переполненные залы.

Вадим Репин -- крупный, представительный, уверенный в себе молодой мужчина с мягкой улыбкой, сдержанный и знающий себе цену. Его волнение остается достоянием кулис. Его творческий облик в известной мере обтекаем; как и положено топ-артисту, он играет стандартный репертуар, а если в нем в последнее время стали появляться сочинения Джона Адамса и Софии Губайдулиной -- это говорит лишь о плавном вхождении современной музыки в большую концертную практику. У Репина есть только два пункта, из которых можно сотворить индивидуальную легенду. Во-первых, он бывший вундеркинд. Но это обстоятельство, скорее, должно ему мешать, поскольку, став взрослыми, вундеркинды обязаны начинать все заново. Во-вторых, он сибиряк, то есть в глазах Запада -- утрированно русский. Но и здесь мифотворчеству особо разгуляться негде: да, скажут, дитя морозов расплавило струны своего Страдивари жаркой игрой -- расплавило, а дальше что?

Репину действительно присущи темперамент и впечатляющая самоотдача; его аппарат великолепно развит и не знает сбоев; едва заметных интонационных погрешностей -- одна сотая процента, в которую входят и завышенные трели; мастерство -- особый сюжет для профессионала, умеющего читать игру по пальцам. Можно наслаждаться его звуком, который всегда богат, объемен, всегда летит -- какая бы музыка ни исполнялась. И в иных случаях замечать, что музыкант, наверное, все-таки еще молод, ведь ему нет тридцати, и опыт сердца еще не столь велик, чтобы умудрить мастерство. А в иных случаях восхищаться чудесному совпадению дыхания, эмоции, звуков и пауз, которые и образуют волшебство музыки, не нуждающееся в ментальных и мифологических подпорках.

На двух московских концертах было и то, и другое. Программа с роялем в Малом зале (Прокофьев, Бетховен, Шоссон, Франк) прошла не так здорово, как концерты с оркестром (Брух, Бетховен) в Большом. Из этого можно было бы сделать вывод, что скрипачу ближе большая сцена, крупная форма и широкая романтическая эмоция, нежели интеллектуальные нюансы камерного формата. Едва ли: под занавес гастролей он безупречно сыграл сольную Сарабанду из Партиты Баха. Дело скорее в партнерах. Камерную программу вместе с Репиным играл молодой пианист Александр Мельников, сам по себе хороший (но только не в Сонате Франка, с которой он попросту не справился), нервически-рефлективно воюющий с собственной пассивной природой. Но ансамбль Мельникова с Репиным выражался только в формальном совпадении восьмых и шестнадцатых. Лишь изредка рояль и скрипка образовывали звуковое единство -- что говорит о серьезном внутреннем несовпадении партнеров. Поэтому менее всего удалась Седьмая соната Бетховена, написанная в оригинале "для фортепиано со скрипкой", более всего -- Поэма Шоссона, где скрипка откровенно превалирует над фортепиано, а также сыгранная на бис виртуозная "Цыганка" Равеля.

Совсем иная картина предстала на следующий день, когда Репин оказался на сцене вместе с федосеевским БСО и дирижером Владимиром Зивой (они приятно поразили уже в сыгранной для разогрева увертюре Россини к опере "Вильгельм Телль"). Вот бы федосеевцам так аккомпанировать весь предстоящий сезон, вот бы Репину таких партнеров, когда он снова приедет в Россию. Красивый романтический Концерт Макса Бруха уже не оставлял желать лучшего, а когда настало время такого шедевра, как Концерт Бетховена, наступило нечастое в дежурной практике состояние полного взаимослышания солиста, оркестра, дирижера -- и затаившего дыхание зала. Получив добрую и чуткую поддержку, Репин воспрял и обнаружил как свободное слышание больших дистанций, так и разнообразие в деталях, не говоря уже об исключительной полифонической технике, с какой были сыграны каденции. Рискну предположить, что медленная часть бетховенского концерта стала одной из кульминаций тура.

Рискну -- потому что помню, как несколько лет назад Репин исполнял Шостаковича с оркестром Павла Когана; аккомпанемент был из рук вон плох -- а Репин казался всего лишь холодным и безразличным профессионалом. В этот приезд скрипач играл в разных городах с оркестрами-партнерами разного качества. Описывая выступление в Казани, наш корреспондент Наталия ТИТОВА сообщает: "Тяжеловесность оркестра и несколько моментов, когда духовиков хотелось вывести из зала, лишили исполнение бетховенского концерта определенной доли блеска. Но достоинства скрипача стопроцентно восполнили музыкальные потери оркестра. Вообще, Репин отрекомендовался музыкантом "без чрезмерностей" -- в меру крепок, в меру талантлив".

А может быть, и очень талантлив -- если ему встречается хороший партнер.

ПОДПИСЬ: Россия узнала в Вадиме Репине взрослое чудо