 Музыкальная критикаПрощание с Бахом под РождествоБаховский цикл, прошедший в России благодаря немецким просветителям -- Гете-институту и посольству Германии, завершен. С небольшим опережением христианского календаря в Москве и Петербурге была исполнена "Рождественская оратория".Известия / Понедельник 18 декабря 2000 В программе баховского года, проводившегося в знак 250-летия смерти Баха, значилось около 15 концертов, большинство из которых состоялись и имели успех -- и те, в которых Бах игрался как таковой, и те, где он был поводом для творчества современных авторов. Таким образом, Бах полностью доказал свою актуальность, в которой, собственно, никто и не сомневался. А наиболее крупные его сочинения -- с хором, оркестром и певцами -- неизменно собирали полный до краев Большой зал консерватории и соборы.
Для московского слушателя костяк цикла составили "Страсти по Матфею", исполненные в июне (дирижер Фолькер Хемпфлинг), "Страсти по Иоанну" (дирижер Петер Шрайер), Месса си минор (дирижер Рудольф Баршай) и, наконец, "Рождественская оратория" (дирижер Хельмут Риллинг). С каждым из дирижеров пели привозные немецкие солисты. Лучшим в этом ряду был Петер Шрайер со "Страстями по Иоанну", который не только дирижировал, но и пел партию Евангелиста, что ему блестяще удавалось делать по всему миру уже многие годы; кроме того, у Шрайера был самый крепкий комплект солистов (а хороших солистов привезти в Москву очень трудно), отличный хор из Лейпцига и, что важно, московский ансамбль, специализирующийся на старинной музыке, -- консерваторская команда Назара Кожухаря.
У Хельмута Риллинга, завершавшего цикл "Рождественской ораторией", силы были послабей: из солистов на действительно высоком уровне пел только тенор из Техаса Джеймс Тейлор. Хор Академии хорового искусства Виктора Попова справлялся с музыкальным текстом, но был далек от специфики барочного звучания. То же самое можно сказать об ансамбле "Виртуозы Москвы", наконец-то выступившем отдельно от Владимира Спивакова. Что было у Риллинга очень хорошо, так это деревянные духовые -- флейты, гобои д'амур и гобои да каччиа (звучащие пониже и повкуснее обычных гобоев) и группа континуо (басовые инструменты с органом), удовольствию для ушей иногда угрожали не всегда стабильные трубы. И очень хорош был сам Риллинг -- точный, ясный, прекрасно понимающий того Баха, которого он делал. Из шести частей оратории он оставил только четыре, которые провел в четких, контрастных темпах, уверенно и ярко.
Хельмут Риллинг -- лидер музыкальной жизни Штутгарта, глава Баховской академии -- дирижирует в Москве далеко не впервые, более десяти лет назад он впервые приехал к нам на голую почву учить играть Баха по-баховски. Нет сомнения, что наши музыканты многому у него научились. Однако русские стационарные оркестры по-прежнему для барочной музыки не годны; а те, кто занимается барочным музицированием специально, берет пример уже не с Риллинга, ставшего несколько старомодным, а с прогрессивных аутентистов вроде Гардинера или Херревеге.
Таким образом, московский "Год памяти Баха" обозначил парадокс: Бах, любимый слушателями, не стал для исполнителей "своим" композитором. Он или остается достоянием узкой искушенной аудитории, которая воспринимает аутентичное музицирование как некую оппозицию общему духу музыкальной жизни, или звучит слишком по-русски -- даже под управлением таких мастеров, как Риллинг. Факт, однако, что русская публика любит Баха в любом приготовлении.
ПОДПИСЬ:
Хельмут Риллинг исполняет "Рождественскую ораторию" Баха
|