Тексты | Авторы | Издания | Спектакли | Ассоциация |

Известия / Пятница 18 февраля 2000

Когда Анни Эбрель, ласково и грустно мурлыча, представляет свои бретонские песенки, кажется -- это девушка с волосами цвета льна. "Это песня о девушке, которая была в деревне самой красивой, только отец был у нее жаден до крайности. Он построил для нее дом на самом краю -- так, чтобы никто не мог до нее добраться. Никто и не добрался, кроме чумы. Которая у отца ничего не спрашивала, просто забрала себе девушку и сгинула". В этих фолк-миниатюрах о несчастных дочках злых отцов, о юношах, то и дело отправляющихся в путь, то и дело возвращающихся из похода, мерцает что-то от изысканности Дебюсси. Налет и флер, что-то, что делает простенькие вещицы загадочными, а простенькую девицу -- Изольдой. Анни Эбрель всего за несколько лет заслужила титул самой трогательной исполнительницы бретонской фолк-музыки. При ней -- Тристан. Рикардо Дель Фра -- элегантный джазовый контрабасист с именем и историей, который в течение девяти лет играл с великим Четом Бекером, -- с 1989 года живет в Париже, занимаясь сольной карьерой и ансамблем с Анни Эбрель. Об их проекте "Лунный бархат", в котором бретонский фольклор представлен в джазовой аранжировке, критика высказалась в героических тонах: "Музыканты шли на риск, но результат оказался блестящим".

Нам не очень ведомы нюансы бытования бретонского фолк-движения во Франции (может, они все там поголовно ортодоксы и пуристы), а потому особого риска в том, что делают Эбрель с Дель Фра, мы не слышим. Напротив, слышим мягкость стиля, ненавязчивость музыкальной работы, естественность сочетаний. Дель Фра ничего принципиально иного по отношению к льняным напевам не произносит. Его контрабас только немного договаривает за Эбрель, чуть расширяет контекст, слегка расцвечивает, добавляет перспективу. Он ведет себя крайне внимательно и учтиво. Он лишь сопровождение, жест вежливости, рука дружбы. Современный джаз, давно сдавший в утиль свою афро-американскую шинель, износивший все возможные ориентальные одежды (от кимоно и сари до набедренной повязки), умеет быть нейтральным, может понимать язык любой культуры, словно сказочный герой, -- будь то птичий, будь то рыбий. Тем более что кельтский для него (бретонцы, как и валлийцы, -- кельты) -- другое измерение родного языка.

Итог красив и скромен одновременно. Все выверено, никакой излишней фантасмагории. Тех поклонников простоты, которых сочетание "голос--контрабас" сперва и удивило, и насторожило, совершенно успокоили контрабасовы воспоминания о своих предках -- старинных виолах заодно со всяческими лютнями. Ни единой нотой, ни единой слишком удаляющейся от эльфийских океанов импровизацией Дель Фра не нарушает зыбкой кельтской фолк-идиллии. Молодые юноши и девы с полузакрытыми глазами, заполнившие "Дом" и стайками осевшие по углам (томик Толкиена за пазухой подразумевается в любом случае -- даже если его там и нет), могли, не напрягая слух, воспринимать эльфийское наречие. Считая изумительное бретонское бормотание оригиналом тех поэм, переводы которых учит наизусть всякий влюбленный в Тома Бомбадила и прочее толкиеновское народонаселение. И попадая в ту же ситуацию, в которую рискует угодить всякий практикующий медитацию на этно-музыкальном материале -- так истово медитируют поклонники тувинской песенности под аккомпанемент горловых баллад про сельское хозяйство.

Кельтская культура вошла в моду в середине восьмидесятых и в масскульте понималась как эстетство. Но мода почти выдохлась, материал зазубрен наизусть, и странный наборчик из известного томика, песенок Эньи, ролевых игр в Нескучном саду и волынки Лазерсона окончательно оформился как элитарный уголок детсада. Кельт бретонский предложил местным адептам загадочной культуры свежее эльфийское дыхание. И не только местным. Фольклор Бретани переживает взлет в Европе. Трогательная Анни Эбрель, целый год жившая в Уэльсе и собиравшая традиционный материал, теперь катает его по всему миру в изысканном джазовом сопровождении.

В таком мультикультурном варианте, без реконструкторского пафоса, без фанатизма со стороны обеих составляющих проекта, еще отчетливей эффект, обычный для кельтских опытов. Кельтская музыка -- что малые голландцы. Обиход и мелочь в роли драгоценности. Простенькая история с привкусом космизма. Зыбучий миф на стенке скромного жилища. Сказочка про мальчика и девочку, Тристана и Изольду, из которой при желании легко вытягивается бесконечное вагнерианство. И летучая бесконечность, которая при желании легко сворачивается до размеров фаянсовой пастушки в гостях у гобеленового охотника.