Тексты | Авторы | Издания | Спектакли | Ассоциация |

Известия / Понедельник 25 июня 2001

На фестивале "Звезды белых ночей" в Петербурге в один день были исполнены два евангельских пассиона, написанных для прошлогодних баховских торжеств китайцем Тан Дуном и нашей Софией Губайдулиной. История Страстей Христовых в обоих сочинениях предстала лишь частным случаем на фоне индивидуальных картин мира, нарисованных представителями двух разных культур.

Возникновением "Страстей-2000" мы обязаны Хельмуту Риллингу, руководителю Баховской академии в Штутгарте. В прошлом году мир широко отмечал 250-летие смерти Баха; по заказу Риллинга четыре композитора из разных стран (кроме Тан Дуна и Губайдулиной, это немец Вольфганг Рим и аргентинец Освальдо Голихов) каждый на своем языке написали музыку к четырем Евангелиям, как в свое время это сделал Бах. Все четыре пассиона прозвучали в 2000 году в Штутгарте; в условие заказа входило также обязательное повторение каждого пассиона на родине композитора. Валерий Гергиев, дирижировавший премьерой "Страстей по Иоанну" Губайдулиной в Штутгарте, уже провел их и в Петербурге -- на фестивале состоялось второе исполнение. Но одних "Страстей" ему показалось мало, и в Петербург был призван еще и Тан Дун, который лично продирижировал своими "Страстями по Матфею".

"Страсти" Тан Дуна написаны на английский канонический текст Евангелия: строго говоря, 44-летний Тан Дун -- давно уже не китаец, а американец, покинувший родину еще в студенческие годы. Конъюнктурщик в самом высоком смысле слова, он умело воспользовался своим национальным корнем, соединив азиатские лады и тембры с изощренной европейской техникой письма, и стал одним из самых модных и востребованных композиторов мира. В Петербурге аншлага собрать ему не удалось: имена крупнейших современных композиторов широкой публике неведомы, и мало кто даже знал, что Тан Дун -- тот самый китайский композитор, что получил "Оскара" за музыку к фильму "Крадущийся тигр, притаившийся дракон". Однако собравшиеся ползала сполна оценили красоту, продуманность и совершенство исполнения китайских пассионов.

На сцене Мариинского театра была сооружена красивая инсталляция: полтора десятка таинственно подсвеченных стеклянных тазов содержали стихию, символизирующую рождение, крещение, а также круговорот мироздания. Исполнители-ударники заставляли воду звучать изначальным плеском творения, погружали в нее многочисленные ударные инструменты, получавшие от соприкосновения с водой сложную мелодию. Внутри этой акустической акватории пел хор Николая Корнева и всего два солиста -- легкое сопрано Хизер Бак и бас Стефан Брайан, с завидным умением переходивший от обычного речитатива к монгольскому обертоновому пению. Солирующие виолончель и скрипка порой подражали воде, порой включались в ритуальное музицирование, чередуя упругую китайскую пентатонику с путешествиями по изломанным ориентальным ладам. Под конец хор одарил нас мотивом креста, напомнив о Бахе.

Плески, шорохи и неясные обертоны "Страстей по Матфею" Тан Дуна оказались полным контрастом российскому многозвучию "Страстей по Иоанну" Губайдулиной. На сцену вышел Валерий Гергиев, а под его начало встали большой оркестр с органом (Олег Киняев), два хора, прекрасные солисты -- бас Геннадий Беззубенков, баритон Федор Можаев, тенор Виктор Луцюк и (менее убедительно) сопрано Наталья Корнева. В течение первых пятнадцати минут Губайдулина мастерски израсходовала все имеющиеся в ее распоряжении силы и средства -- от скупого чтения на одной-двух нотах до громогласных кульминаций, что не помешало "Страстям" длиться полтора часа. Тому была причина: сочиняя русские "Страсти" и не желая спорить с православной традицией, не признающей ни драмы, ни представления, Губайдулина привлекла в свой Пассион вневременной, внетеатральный текст Апокалипсиса. Получилось как бы два сочинения в одном; исполнялись они то одновременно, то по очереди, и в результате Откровение перетянуло у Страстей Господних их многострадальное одеяло.

Сила в том или слабость современных гениев, но, получив заказ, они, как правило, все равно пишут то, к чему у них лежит душа. Для Тан Дуна в начале была вода, для Губайдулиной -- слово. Тому и другому в Библии уделено немало места. Между тем в Пассионах, как их понимал Бах, нет ни крещения, ни воскресения, ни тем более судного дня. Есть история Христа -- от тайной вечери до погребения. Однако творцам Пассионов-2000 этой истории показалось мало.

Трудно сказать, стремился ли к подобному результату Хельмут Риллинг, заказчик штутгартских "Страстей": он получил продукт, в котором личное миропонимание открыто ставится выше канонического. Теперь мы вправе ждать, что до Петербурга доберутся и оставшиеся две четверти штутгартского проекта -- в особенности интересно было бы послушать "Страсти" Освальдо Голихова, где Страстям Господним открыл свои объятия латиноамериканский карнавал.

Современные русские композиторы: София Губайдулина