Тексты | Авторы | Издания | Спектакли | Ассоциация |

Русский Телеграф / Пятница 26 сентября 1997

Как бы ни ругали прошедший столичный праздник, дни рождения устраивать стоит: на них дарят подарки. Таким подарком от итальянского посольства и Института культуры в Москве (намеренного, к слову, с февраля будущего года развернуть деятельность, подобную той, которой известны Гете-институт и Французский центр) стал субботний концерт признанного итальянского камерного оркестра. Билеты были бесплатными, и Большой зал консерватории испытал радостное ощущение аншлага.

Публика, необыкновенно приятная и даже очаровательная (еще бы, приглашенные итальянцами!), встречала музыкантов так тепло, что впору было почесать в затылке: а не стоит ли уж примириться с тем, что аплодисменты между частями стали в Большом зале рутинным явлением -- как-никак появился-таки новый слушатель, добрый и не ведающий о традициях, но охотно стремящийся заполнить амфитеатры? Веденецкие гости были далеки от северной решительности, с какой, скажем, недавно Бернард Хайтинк отвечал на преждевременные выражения приятия запретительно поднятой дланью. Наоборот, они реагировали благосклонно, хоть и сдержанно, -- наверное, думали, что в России так принято. А я думал, что во времена торжества венецианских виртуозов темпераментные слушатели, возможно, не считали зазорным восторженно награждать тот или иной трюк, вышедший из-под скрипки Вивальди или Марчелло, -- сразу и немедля.

Впрочем, маэстро Клаудио Шимоне и его оркестр нельзя заподозрить в желании дотошно служить букве далекой эпохи: в клан так называемых "исторических" или "аутентичных" исполнителей они не входят. Созданный в 1959 году, немногим позже, чем знаменитые "Виртуозы Рима" или римские же I musici ("Музыканты"), оркестр Клаудио Шимоне обязан эстетике того времени, когда новой модой были само камерное музицирование и сам барочный репертуар. С другой стороны, возраст оркестра никак не вяжется с возрастом его нынешних участников. На сцене -- молодые люди и, словно теряясь между них, -- ключник от шкафа с традициями, маэстро.

Используя все, чем стали струнные инструменты к нашим цивилизованным временам, "Венецианские солисты" не стремятся удивить нас ни спортивными качествами, ни однозначно выраженной ритмичностью (порой, слушая Вивальди, понимаешь только, откуда произошел Жан-Мишель Жарр). Напротив, детали и оттенки, тысяча мелочей вроде трелей и форшлагов, любовная проработанность фактуры, мягкое ощущение темпа -- все рождает ассоциации именно с XVIII веком; повсюду видятся благодушные, светящиеся подробностями пейзажи Каналетто или, как писал Бенуа, "упадочно-царственная грация, ясная праздничность безгранично воздушных плафонов Тьеполо".

Гости привезли нам "Времена года" Вивальди -- хрупкий, кто бы мог подумать, продукт в нежной окантовке; вероятно, по переезде таможни он должен мерзнуть, чихать, биться на ухабах. В масштабах Большого зала особо лукаво вело себя фирменное пианисиссимо --

лишь спустя время удавалось понять, что музыка уже началась. Приходилось только верить Клаудио Шимоне, который буквально жил на сцене, в перерывах присаживаясь к музыкантам или в лучшем случае уходя "позвать" солистов.

Не уверен, правда, что "Венецианские солисты" -- именно

солисты. Судя по тому, как первая скрипка Марко Форначьяри, стилистически безупречный, был нечеток в пассажах, индивидуальная техника -- не сильное место оркестра, и здесь тертые "Виртуозы Москвы" Владимира Спивакова, равно как и юношески непобедимые "Солисты Москвы" Юрия Башмета, нашли бы чем побиться с утонченными иноземцами. Впрочем, солисты-духовики -- гобоист Джузеппе Фалько (сыгравший Гобойный концерт Алессандро Марчелло) или трубач Мауро Маур (начавший за упокой, но закончивший за здравие Концерт Джузеппе Тартини), -- никаких упреков не заслуживали.

Особым блюдом в программе была Серенада из балета "Миллионы Арлекино" Риккардо Дриго (1846-1930!), в России традиционно произносившегося с ударением на последнем слоге и считавшегося балетным композитором русского двора. Теперь этот русский итальянец стал символом общения двух культур; более того, Серенада, будучи сыграна с мандолинами, неожиданно приобрела

черты итальянской канцоны близкого к нам времени.

Мастера далекого барокко оказались совсем не чужды желания завоевать сердца нынешних слушателей и устроили "третье отделение" из бисов более популярного XIX века. Особые овации достались картине живописного приближения-удаления ночного дозора кисти Боккерини и сценке-пьесе Россини, где три альта вдохновенно и невпопад разыгрывали запланированную отсебятину. Я же, со своей стороны, отдал бы свое сердце такому шедевру, как часть из квартета Верди.

Возможно, нам предстоят еще встречи с искусством более могучим, атлетическим, более возвышенным или серьезным. Но вряд ли кто-либо, кроме венецианцев, смог бы подарить нам ощущения, столь далекие от нашей реальности -- как "дождь" у Вивальди, определенный идти в концерте "Зима".

Подпись к фото:

Клаудио Шимоне уходил со сцены лишь в редкие минуты